В то же время, когда соседние батальоны вели бои на флангах, на первом этаже рейхстага наши штурмующие роты встретили яростное сопротивление противника. Фашисты обрушили пулеметный и автоматный огонь не только на атакующих, но и на те многочисленные комнаты и длинные коридоры, в которые еще не вошли наши солдаты.

Это был огонь обреченных, потерявших рассудок людей, от которого мы, впрочем, не несли особых потерь. Удар же наших подразделений был мощным и организованным, и враг, не выдержав такого стремительного натиска, стал отступать. Мы занимали одну за другой комнаты, коридоры и залы.

Наконец слышу долгожданный звонок телефонного аппарата. Хотя прошло менее часа, но это время показалось вечностью. Звонил из рейхстага капитан Ярунов. Он коротко доложил: "Новый наблюдательный пункт батальона готов, роты и отдельные штурмовые группы ведут бой в глубине рейхстага, но бой утихает, слышны только отдельные автоматные очереди да иногда разрывы гранат".

– Батальон в рейхстаге. Перемещаюсь!
– доложил я командиру полка.

Группа управления батальона, куда входили командиры поддерживающих артиллерийских дивизионов и отдельных батарей, со своими наблюдателями, радистами и связистами насчитывала более тридцати человек. В группу входили мои старые друзья, с которыми воевал еще под Старой Руссой, - командир 76-миллиметровой артбатареи старший лейтенант Иван Петрович Кучерин, в сорок третьем он был старшим сержантом, и лейтенант Николай Фомич Минаков, командир батареи 120-миллиметровых полковых минометов. Фашисты с закрытых позиций вели по площади артиллерийский и минометный огонь. Бойцы перебегали от воронки к воронке. Кругом часто рвались снаряды и мины.

Добрались до рейхстага.

В вестибюле меня встретил капитан Ярунов. Он обстоятельно доложил обо всем. Выслушав доклад, я осмотрелся. Вокруг темно. Стрельбы никакой. Тишина. Она тревожила. Мы понимали, что это лишь временное затишье.

В вестибюле и центральном зале заняла оборону вторая рота Антонова. Лейтенант Ищук расположился на правом фланге. На левом фланге с ротой Съянова капитан Ярунов.

Я пришел к выводу, что продвигаться дальше в глубь здания сейчас рискованно. В темноте в многочисленных комнатах можно распылить батальон. А вдруг немцы пойдут в контратаку? Находимся-то в самом рейхстаге.

Решил держать роты компактно. И не ошибся. Как вскоре выяснилось, в подземных помещениях рейхстага готовился к контратаке значительный гарнизон фашистов.

Центральный зал служил нам как бы ключевой позицией. Зал примыкал к вестибюлю, их разделяли высокие двустворчатые дубовые двери.

Вестибюль выводил к парадному подъезду. Обойти вестибюль немцы не могли. В зал сходилось несколько коридоров. Следовало взять коридоры под контроль, а для этого - занять круговую оборону.

Капитан Маков и его группа оставались в батальоне до конца боя. Они разделили с нами все трудности сражения и радость победы. Капитан Маков уже доложил командиру корпуса генералу Переверткину, что его группа выполнила приказ: знамя штаба 79-го корпуса водружено на крыше рейхстага.

После доклада Маков со своими бойцами Василием Фамильским, Газием, Загитовым, Сашей Лисименко и старшим сержантом Михаилом Маниным по моему приказу ушли в боевые порядки взвода лейтенанта Козлова. В это же время я подробно доложил командиру полка всю обстановку и высказал свои планы.

В ответ услышал:

– Решение одобряю. Личному составу батальона по возможности дай отдых. Раненых немедленно отправь в тыл.

Штаб батальона разместился в маленькой, без окон, глухой комнате. В это время в вестибюль вошла левофланговая рота из батальона капитана Давыдова. Командовал ею офицер Греченков.

Вскоре за ротой старшего лейтенанта Петра Греченкова, тоже из батальона Давыдова, входило в рейхстаг и еще одно подразделение. С шумом и криком ворвалась в вестибюль группа человек в тридцать. Она осветила зал десятком фонариков.

Я спросил:

– Что за люди? Откуда?

Навстречу мне вышел невысокого роста, широкий в плечах человек. И я тут же узнал его: лейтенант Кошкарбаев. О нем в дивизии ходила слава как о бесстрашном офицере.

– Вот что, лейтенант, - сказал я.
– Занимайте оборону на левом фланге нашего батальона. Будем вместе оборонять рейхстаг. Противник вот-вот может контратаковать.

Лейтенант козырнул.

Часов в десять вечера в рейхстаг пришел полковник Зинченко. Его сопровождали подполковник Ефимов, майор Соколовский и капитан Кондратов. Я обрадовался их приходу.

– Капитан Неустроев, доложите обстановку.

Я обстоятельно изложил суть дела, но полковника интересовало Знамя. Я пытался ему объяснить, что знамен много... Флаг Пятницкого установил Петр Щербина на колонне парадного подъезда, флаг второй роты Ярунов приказал выставить в окне, выходящем на Королевскую площадь. Флаг третьей роты... Одним словом, я объяснил, что флажки ротные, взводные и отделений установлены в расположении их позиций.

– Не то ты говоришь, товарищ комбат, - резко оборвал меня Зинченко. Я спрашиваю, где Знамя военного совета армии под номером пять?

Знамя военного совета армии находилось на командном пункте полка, в "доме Гиммлера".

Зинченко вызвал к телефону начальника штаба полка майора Казакова и приказал ему:

– Знамя немедленно доставить в рейхстаг!

Через десять - пятнадцать минут майор Казаков позвонил в рейхстаг и доложил командиру полка, что Знамя отправил. Его понесли разведчики полка Михаил Егоров и Милитон Кантария. Мы ждали... На площади зачастила автоматная и пулеметная трескотня.