(А дуги гнут с терпеньем и не вдруг),

Медведь задумал жить такими же трудами.

Пошел по лесу треск и стук,

И слышно за версту проказу.

Орешника, березняка и вязу

Мой Мишка погубил несметное число,

А не дается ремесло.

Вот идет к мужику он попросить совета

И говорит: «Сосед, что за причина эта?

Деревья таки я ломать могу,

А не согнул ни одного в дугу.

Скажи, в чем есть тут главное уменье?» —

«В том, – отвечал сосед, —

Чего в тебе, кум, вовсе нет:

В терпенье».

ЛЖЕЦ

Из дальних странствий возвратясь,

Какой-то дворянин (а может быть, и князь),

С приятелем своим пешком гуляя в поле,

Расхвастался о том, где он бывал,

И к былям небылиц без счету прилагал.

«Нет, – говорит, – что я видал,

Того уж не увижу боле.

Что здесь у вас за край?

То холодно, то очень жарко,

То солнце спрячется, то светит слишком ярко.

Вот там-то прямо рай!

И вспомнишь, так душе отрада!

Ни шуб, ни свеч совсем не надо:

Не знаешь век, что есть ночная тень,

И круглый Божий год все видишь майский день.

Никто там ни садит, ни сеет,

А если б посмотрел, что там растет и зреет!

Вот в Риме, например, я видел огурец, —

Ах, мой Творец!

И по сию не вспомнюсь пору!

Поверишь ли? ну, право, был он с гору». —

«Что за диковина! – приятель отвечал. —

На свете чудеса рассеяны повсюду,

Да не везде их всякий примечал.

Мы сами вот теперь подходим к чуду,

Какого ты нигде, конечно, не встречал,

И я в том спорить буду.

Вон, видишь ли через реку тот мост,

Куда нам путь лежит? Он с виду хоть и прост,

А свойство чудное имеет:

Лжец ни один у нас по нем пройти не смеет:

До половины не дойдет —

Провалится и в воду упадет;

Но кто не лжет,

Ступай по нем, пожалуй, хоть в карете». —

«А какова у вас река?» —

«Да не мелка.

Так, видишь ли, мой друг, чего-то нет на свете!

Хоть римский огурец велик, нет спору в том;

Ведь с гору, кажется, ты так сказал о нем?» —

«Гора хоть не гора, но, право, будет с дом». —

«Поверить трудно!

Однако ж как ни чудно,

А все чуден и мост, по коем мы пойдем,

Что он Лжеца никак не подымает;

И нынешней еще весной

С него обрушились (весь город это знает)

Два журналиста да портной.

Бесспорно, огурец и с дом величиной

Диковинка, коль это справедливо». —

«Ну, не такое еще диво;

Ведь надо знать, как вещи есть:

Не думай, что везде по-нашему хоромы;

Что там за домы:

В один двоим за нужду влезть,

И то ни стать, ни сесть!» —

«Пусть так, но все признаться должно,

Что огурец не грех за диво счесть,

В котором двум усесться можно.

Однако ж мост-та наш каков,

Что Лгун не сделает на нем пяти шагов,