Я уже наблюдал наглядно, что тяжелого вооружения железодеи протащить на плацдарм не смогли, по крайней мере в собранном виде, а вот пехоты нагнали прилично – тысячи две, не меньше. Гул от машин и десантных ботов не прекращался ни днем, ни ночью. Похоже, на той стороне границы уже оборудована целая база снабжения.

Но если бы только стены урывали элемийскую пехоту, то можно было бы размотать этот укрепрайон артиллерией, но ИскИн все же умудрился протащить на плацдарм стационарные плазменные щиты, которые сейчас куполами нависали как над основным укрепление, так и над теми, что поменьше. А попытка ударить артиллерией приводила лишь к тому, что высвободившаяся из снаряда плазма растекалась вдоль магнитных полей элемийского щита.

С минуту понаблюдав за противником, я обернулся и обратился к Когтю:

– Капитан, у нас все готово?

– Да, княже, – мгновенно ответил он.

Двенадцать гласов были равномерно распределены по дуге укрепления, и сейчас старшие командиры дружины находились возле них, ожидая команды, а здесь, в командном пункте, на столе стояли их ответные части. Не густо для нормальной беспроводной связи, да и одноканальность просто бесила, но это лучше, чем ничего.

– Тогда командуй готовность к бою.

Коготь кивнул и подошел к гласам:

– Всей дружине приготовиться к бою.

Через несколько секунд по всему периметру вои должны начать движение по подходным траншеям для накопления на переднем рубеже и заодно прихватить с собой гласы. Я снова подошел к смотровой щели и наблюдал, как там, в полукилометре впереди, проявились сотни чаровых укрытий, которые дружина использовала во время высадки. Именно они должны послужить для предварительной концентрации войск перед рывком.

Я бы придумал, как разнести элемийские укрепления и более изощренным способом, и, возможно, без потерь, но на это просто не было времени. Поэтому вот так, по старинке, нагло и в лоб, надеясь на чаровые щиты. Но для этого нужно морально накачать дружину, что я и собирался сделать.

Оторвавшись от наблюдений, я повернулся в тот момент, когда мои гвардейцы уносили гласы на мою сегодняшнюю трибуну.

– Ну что ж, пора. – И шагнул к предмету, стоявшему у стены.

Энергичность и безрассудство князя забавляла, а иногда и пугала Верилия. Этот Воеводин точно не обычный человек – идеи из него сыпались, как из того же чародина пули. И, главное, ничего лишнего, только нужные и полезные замыслы, будто он наперед знает, что та или иная вещь точно пригодится. И он не жаден, не стремится к обогащению, наживе, самолюбию, наконец, – так не бывает. Даже самые высокие иерархи церкви грешат, так, легонько, но грешат. А князь ведет себя так, будто никакие блага мира его не интересуют.

– Ну что ж, пора, – сказал князь и шагнул к предмету, который стоял у стены.

Отец Верилий с некоторой долей тревоги уставился на эту вещь, укутанную тканью. Высотою она была практически в рост человека, и священника просто раздирало любопытство, что на этот раз удумал князь. И когда тот сдернул ткань, Верилий едва удержался, чтобы не открыть рот.

Князь немного присел и водрузил себе на плечо самый настоящий деревянный крест. Массивный, из грубо выделанного дерева и очень похож на… Рука Верилия сама потянулась ко лбу, чтобы совершить привычное движение. И пока он осенял себя животворящим крестом, князь серьезным взглядом обвел всех, кто здесь был, и направился на выход из командного пункта.

Князь устремился в одну из подходных траншей и за ним последовала вся его гвардия. А Верилий и сам не замечал, как его собственные ноги несли его следом. Спустя минут пять в этих зигзагообразных траншеях, князь скрылся за очередным поворотом и когда священник повернул туда же, то наткнулся на выход на поверхность. Он остановился и несколько секунд раздумывал стоит ли подниматься.

– На все воля Господа, – прошептал он, перекрестился и, активируя защиту, ступил на ступеньку.

В этот момент в душе отца Верилия было неспокойно. Раньше князь сдерживался, но все равно иногда в его речах проскакивала какая-никакая ересь. Впрочем, за которую можно запросто попасть на допрос к ведомникам. Хотя это можно и списать на несведущего в церковных канонах человека, наложить епитимью и взять пожертвование. Но вот посягнуть на главный символ веры для любого христианина – это уже перебор.

Верилий буквально взлетел по ступенькам и мгновенно присел. Прямо над его головой рвались снаряды, попадая в чаровую преграду. Они вспыхивали яркими кляксами, отражающиеся на лице Верилия, и не оставляли ни следа после себя. Прилетало не только сверху, но и спереди, и он как завороженный смотрел на все это, но сквозь бьющую по ушам канонаду все же услышал уверенный, громкий голос князя:

– Братья! Вои Христовы! Взгляните на эту землю!

Воеводин стоял у стены чаровой защиты и по-прежнему держал крест, придерживая его правой рукой, а на земле перед ним стояли коробки двенадцати гласов. Несмотря на светлое время суток, сам князь и его ноша на плече отбрасывали тень после каждой вспышки от взрыва. И, будучи обращенным лицом к Верилию, князь указывал в сторону Беловодья.

– Она полита кровью мучеников – от Кровеня до Буреведья. – Князь провел рукой с юга на север. – Каждый метр – святыня! И теперь на нее плюют псы дьявольские! – Указательный палец князя указал на укрепления железодеев, а его рука несколько раз согнулась в локте. – Они принесли огонь в наши дома! Смерть – нашим детям! Грязь – на алтари!

Конец ознакомительного фрагмента.