Сгрузив тело на базу, и озаботившись тем, чтобы оно не померло как сразу, так и с утра, я отчалил домой, стараясь не думать о том, куда могло занести Шайна. Всё равно он сможет перенестись ко мне из любой башни, а приключения…?

Ну, он всегда о них мечтал.

Однако, вернувшись под сень родной башни, именно я оказался тем, кого ждали приключения. Выглядели они как узкоглазый желтокожий гремлин в восточных одеяниях, ожидающий меня прямо в телепортационном зале.

— Исито Ягуёме? — удивился я.

— Волшебник Джо! — облегченно выдохнул этот старик, всплескивая сухими руками, — Я ждал вас! Моему клану нужна ваша помощь!

Убейте меня тапком, если я, прилежный и весьма вдумчивый ученик Школы Магии, скажу, что понимаю, каким образом связаны звезды и Ветры Магии, что дуют на этой благословенной мной земле. Не вдупляю совершенно, но факт остается фактом: вся чушь, которой безблагодатно страдают придурки в лишенных Силы мирах, вполне нормально канает в магических! Влияние звезд? Базару ноль. Знаки зодиака? Туда же, в панамку. Задняя нога убитого ранним утром тоскующего бурундука лучше для зелья, чем порошок чемерицы? Аж на целых двадцать процентов! Что вы говорите!?

И вот так во всем. Наветы, заветы, клятвы, скороговорки, жертвы богам, гадание на потрохах, заговоры на менструальной крови и вше, снятой с лошадиного хребта — всё это работает, но только у знающих разумных. Таких, как понимаете, единицы, живущие, в основном, среди эльфийского народа. А вы что думали, я про человеков? Откуда, у них только мы, волшебники, что-то умеем. Ну ладно, не суть. Речь пойдёт о звездах, о чистом, честном, экологически правоверном и исключительно эффективном способе намутить себе немножко кристально чистой магии. То есть Силы и Могущества!

Для этого звезды надо ясно видеть.

Решая эту проблему, волшебники не особо заморачивались. Они вообще, как я понял, мало заморачиваются со сложными решениями, имея в собственных руках источник простых и простейших решений буквально на все, то есть магию.

Они построили башню в волшебном мире. Может быть, даже тот самый прозаичный «Катоблепас», в котором имею честь жить я. Затем колдуны собрались большой компанией, составили большой ковен и… шарахнули эту несчастную башню заклинанием Увеличения, получив Пипец Какую Огромную Башню. Посмотрели, почесали под шляпами, достали кирки и полезли рубить новые окна в этом монструозном строении. Всласть нарубив дырок, волшебники достали где-то просто дохренищи телескопов, повысовывали их из отверстий и принялись следить за звездами.

Так родилась Великая Обсерватория. Как видите, рецепт получения чего-то великого довольно прост: нужна доступная идея, масса народа, несколько направляющих пинков, а потом только нужно вовремя бить критиков по голове, чтобы никто не смел хаять результат. Херак — и очередное величие готово, можете копировать старину Озимандию и писать демотивирующие фрески. Ну знаете, эти. «Я Озимандия, царь царей! Взгляни на мой коровник и восплачь, тебе не возвести такого!»

Ну а чтобы все было вообще чики-пуки, волшебники в Обсерваторию заселили несколько гремлинских кланов, которые заботились обо всей машинерии, неустанно протирая её тряпочками, смазывая и подпиливая, где надо. Ну а что вы хотели? Это сначала одних телескопов наволокли, а потом… в общем, одни только телескопы тут были давно, очень давно. До того, как в этой Башне гостями стали сотни Исследователей.

Великая Обсерватория сейчас представляла два слившихся в экстазе вертикальных лабиринта, где инфраструктура, пригодная для человеков, неистово переплеталась с другой, нужной гремлинам. В итоге, потроха мегабашни представляли из себя механически-архитектурный паноптикум, в котором магия с технологиями, используя здравый смысл не по назначению, состояли в весьма предосудительных отношениях! Причем и отверстия для этих отношений использовались сплошь неконвенционные!

Проще говоря, я шел по ступенькам то вниз, то вверх, ведомый своим ушастым низкорослым Вергилием, а вокруг все стонало, ухало, дышало паром, трещало магией, зудело сквозняками и поддувало легчайшим ароматом сернистого газа. Гремлины бегали рядом, бегали по стенам, по потолку, даже, казалось, по обратной стороне лестниц, по которым я шёл. Все были заняты. Очень заняты. В основном тем, чтобы вся эта херотация высотой с Останкинскую телебашню, продолжала своё существование.

Апокалиптический сарай, иначе не скажешь. Изредка, за время нашего шествия, я видел других волшебников. Одичавшие, с вытаращенными глазами, с гремлинами, удерживающими кипы рукописей, эти несчастные куда-то спешили, постоянно сверяясь с картами. На лицах этих волшебников были длинные неряшливые бороды, признаки серьезного истощения, голодания и потери смысла жизни.

— И как часто они у вас дохнут тут по углам, навроде тараканов? — поинтересовался я у тут же смутившегося Исито.

— Раз в тридцать-сорок лет кого-нибудь находим, — помявшись, сообщил ведущий меня гремлин, — Но вот потерявших сознание — каждую неделю!

— Это чего это они так часто у вас сознание теряют? — не понял я.

— Ухаживаем. Кормим. Даем поспать, — объяснил гремлин, — За счет Гильдии. Выгодно.

Офигеть. И ведь многим волшебникам тут сотни лет. Нет, я, конечно, очень приземленный человек, предпочитаю знания, от которых сразу есть результат, но всегда восхищался энтузиастами от науки. Единственный разрешенный способ умопомешательства должен быть!

Как оказалось, мы шли в дебри Великой Обсерватории так долго, потому что мне предстояло проникнуть туда, куда не ступала нога человека. Сделать можно было это лишь одним способом — спустившись туда на лифте, о котором знали только гремлины. Я тут же обуялся многими здравыми опасениями, но Исито, оглянувшись, уверил, что все, без исключения, механизмы этого мегаздания находятся в идеально рабочем состоянии.