Гремлины не воруют, не лгут и не мракобесят иным образом. Эти волшебные мутанты лишены большей части прелестей полноценного разумного существа, что им компенсировано крайне плохо, если не считать увесистого срока жизни. Тем не менее, сами концепции они понимают прекрасно, но относятся к ним паршиво. Ну, предложить гремлину украсть монетку даже хуже, чем если бы архангелу Михаилу, архистратигу Воинства Господнего, было бы предложено пощупать за жопу Марию Магдалену.

Совершенно небогоугодная джигурда.

Пришлось пережидать кучу криков, хрипов, заламывания рук, уверений, что «они — не такие», клятв «мы на это пойти не можем!». Когда мне надоело, я прямо спросил:

— Кому принадлежит Великая Обсерватория?

— Гильдии Магов! — дали мне дружный, синхронный ответ.

— А вы к кому относитесь? — нанес я коварнейший, подлейший, мерзейший и своевременнейший удар по гремлинской самоидентификации.

— …

Никто никогда этим вопросом не интересовался. Вообще. Однако, головы у желтокожих паукообразных гоблинов варили замечательно, свести воедино несколько переменных им стоило лишь пары минут, после чего мне было уверенно заявлено:

— К Гильдии Магов!

— У вас нет представительства, нет управления, нет бюджета, — начал перечислять я, загибая пальцы, — У Великой Обсерватории тоже ничего нет, кроме списка материалов, который, внезапно, предоставляете вы. Я не вижу ни одной причины, мешающей объединить Обсерваторию и гремлинов воедино…

Кристально честные коротышки причин видели много, прямо везде. Они ничуть не скрывали того, что являются понаехавшими в эту мегабашню личностями, причем нечестными, так как, создавая рабочие места для соплеменников, сознательно увеличивали стоимость обслуживания механизмов, что и привело к текущему кризису. То, что процесс шёл настолько плавно, что не тревожил их рецепторы честности — ложилось дополнительным грузом на хрупкие гремлиновые плечи. Идея уйти всей расой в изгнание, то есть дружно самоубиться от безысходности, казалась им единственным пристойным выходом из положения.

Вот что ты будешь делать.

Нет, поймите меня правильно, в глубине души — я тот еще негодяй. Не по зову природы, а исключительно благодаря школе жизни. Прекрасно понимаю, что то, что не умеет о себе позаботится — подыхает в этом суровом мире направо и налево. Но. Это же целая тысяча наивных, чудовищно трудолюбивых, честных и невинных существ! Это в человеческом городе можно почти кому угодно загнать кинжал в бок, зная, что проткнул не невинного, а это же дети! Уродливые, желтые, социально инвалидные, святые дети!

Они мне еще как пригодятся!

Однако, это было лишь начало долгой и чудесной дискуссии, в ходе которой гребаные гремлины, как какие-то лемминги или самураи, вечно пытались выбрать путь, ведущий к смерти. Но я был упрям.

Я умею.

— Здравствуйте, дорогой мой Гомкворт Сорквурст! — зубасто улыбался я почти через десяток часов своему куратору в Мифкресте, — Очень рад вас видеть!

— Гм, эти чувства взаимны… — пожилой гоблин взирал на меня с некоторым сомнением, — Но мне несколько настораживает выражение вашего лица, мастер Джо! Оно выглядит предвестником бед и скорбей, причем, направленных на меня!

— Отнюдь! — я продолжал излучать елей, патоку и прованское масло, — Просто мне несказанно повезло разжиться весьма весомым статусом и полномочиями, господин Сорквурст, так что вы мне сейчас нужны, чтобы ввести их в правовое поле Гильдии Магов…

— Ввести? — хлопнул старик веками.

— Можно вставить, — любезно подсказал я, — Всунуть. Засандалить. За-са-дить! В общем, зафиксировать!

— Да? Хм! — подобрался зеленокожий, — И на какой статус вы претендуете?

— Не претендую. Уже его получил, — выдал я еще одну лыбу, начиная доставать перевязанную пачку бумаг, свернутую в рулон, — Вот, ознакомьтесь пожалуйста. Я теперь — Мастер Гремлинов.

— Вы были приняты назад в Школу? — ощутимо расслабился (зря!) Гомкворт, — Ну тогда молодец, что зашли ко мне…

— Не был и никогда не смогу. Я дал клятву магией не ступать на землю Школы, — вздохнул я, — Все немного глобальнее, куратор. Я теперь Мастер всех Гремлинов. Всех шести кланов. Вот подписи их лидеров. Ягуёме, Окавазаки, Морицу, Такарабакко, Карамине и Баодао.

Гремлин не будет разбираться, как используют то, что ему поручено сделать, за чем следить, что сотворить. Он выполняет работу. Делает, что ему сказано. Он живет процессом, не результатом и уж тем более — не целью. Когда есть Мастер, отдающий распоряжения, гремлин занимается своими делами, целиком и полностью плюя на картину в целом. Этим я и воспользовался во имя спасения редкого вида разумных существ, пытающегося вымереть из-за своей отвратительной честности.

Теперь вымереть пытался Гомкворт Сорквурст, причем, после того как я угостил его тяжело дышащее тело из фляжки с абсентом, он это начал проделывать с ненавистью ко мне. Всё-таки, несколько капель целительного снадобья, добавленного в горький крепкий коктейль, делают его настоящим произведением искусства!

— Щас полегчает! — пообещал я, щедро прикладывая горло фляги к губам гоблина, — Вы еще удивитесь!

///

Тяжело пыхтя и отдуваясь, Гомкворт одолел лестничный пролёт, ведущий на верхний этаж Управы. Там, на входе в нужный коридор, ему навстречу из-за стола вышла молоденькая Исслида, явно проскучавшая всю смену.