Сзади сдавленно хрюкнул Васкис. Пока бабули спорят, как обычно, о еде, я решила сходить на кухню. Надо всё ж предупредить кухарку о визите бабы Тани, а то она, бедная, перепугается. Подумает ещё, что готовит плохо, да уволится. А мне уж очень нравится её готовка…

Взяв в провожатые одного из скелетов, облачённого в чёрную, почти фрачную пару, я поспешила из столовой вниз.

– Кто так строит? – бухтела тихонько, устав считать повороты.

И правда. Столовая – малая, – находилась на первом этаже между первой и четвёртой башней, а кухня – в цокольном помещении между второй и третьей башни. Чтобы попасть на кухню, надо пройти половину замка.

– А по короче нет пути? – спросила провожатого. Тот подумал (интересно чем?), мигнул сиреневым и кивнул. – Тогда обратно пойдём по короткому пути, – безапелляционно заявила я, открывая дверь в царство кастрюль и поварёшек.

Ну, что сказать? Чистенько, уютненько. Вытяжка, вероятно, работает хорошо, потому как, даже находясь в цоколе, на кухне было прохладно, ничто не паровало, и по стенам не текли реки конденсата. И то хорошо. Кухаркой оказалась высокая и стройная женщина в белом накрахмаленном колпаке, в чистом опрятном халате и фартуке. Баба Таня должна по достоинству оценить внешний вид специалиста, из рук которого мы будем кормиться ближайшее время. Когда я зашла на кухню, то она помешивала что-то на плите в маленькой кастрюльке.

– Добрый день! – учтиво поздоровалась я. Кухарка застыла, с поднятой небольшой поварёшкой в руке и оцепенело глядя на меня. – У Вас не пригорит? – кивнула на кастрюльку. Чего на меня пялиться? А потом дошло – я же в джинсах! В джинсах и футболке. М-да. Тут, действительно, так не одеваются. – Прошу прощения за свой вид, – поспешила успокоить нервно дёрнувшуюся кухарку, – не успела переодеться. Граф всё эксперименты проводит, и вот, – страдальчески обвела рукой себя. Женщина сглотнула, вперив глаза на мои ноги в ярких лоферах. Чёрт! – Зашла поблагодарить Вас за прекрасный завтрак и обед! – затараторила я. – И ещё: скоро сюда наведается моя бабуля. Так вот. Вы не принимайте близко к сердцу её высказывания. Просто у нас совсем по-другому всё устроено. Короче, готовьте, так как и готовили. Очень вкусно!

И смылась за дверь.

– Ну? – Уставилась на скелета. – Веди! Только коротким путём.

И мы пошли. Опять спустились вниз по лестнице, и попали в самый настоящий подземный ход. Сколько там было пыли и паутины! Ноги утопали в столетней пылюке почти по щиколотку, и та, словно разозлившись за то, что потревожили её вековое спокойствие, вспыхивала при каждом нашем шаге. Теперь стало понятно, почему сразу сюда не пошли. Да нас бы кухарка выгнала сразу своей поварёшкой! Выползла я чумазая, как печник после чистки дымохода у засерь-заказчиков. Какая тут библиотека? Тут душ нужен. И одёжка какая-нибудь. Я взгрустнула – одёжки чистой не было. Хоть в простыню заворачивайся, честное слово!

– Ну, и куда я в таком виде? – выйдя на свет и оглядев себя, красавишну, я совсем расстроилась.

Провожатый что-то сдавленно хрюкнул, надеюсь, не смеялся над моим непрезентабельным видом, – ну не принцесса я, не принцесса! – а спустя пару секунд рядом материализовался Игоран. Далее последовало многозначительное перемигивание, – скелет мигал жёлтым, а домовой просто хлопал глазами, при чём, создавалось впечатление, что провожатый что-то настойчиво требовал у домового. Игоран упрямо делал вид, будто не понимает, а скелет с упорством озабоченного енота продолжал настаивать. И наконец, добился своего. Домовой, горестно повздыхав, пробурчал:

– Пойдём, болезная. Выдам тебе одёжку. Не по моде, правда, но зато чистая. А то ты на тхорь голодную похожа.

Я радостно взвизгнула, обняла домового и чмокнула его в колючую щёку. И скелету тоже достались обнимашки. Целовать голый череп не стала, а вот повисеть на плечах, облачённых в чёрный фрак, не отказала себе в таком удовольствии. А ничего так скелетик, крепенький. И всё же – на чём держаться его косточки?

– А как его зовут? – полюбопытствовала у домового, пока шли в мою комнату.

– А никак, – ответил тот. Скелет, шагающий рядом, грустно пошевелил рёбрами. Вроде как вздохнул.

– Так быть не должно. У каждого есть имя, – заявила я и предложила грустному несостоявшемуся биологическому пособию: – Пашкой будешь?

От радости скелет затарахтел всеми костями, исполняя гимн признательности мне.

– Будя, – буркнул Игоран, – всех духов разбудишь, упокаивай их потом.

Тут ещё и духи есть? Зашиби-и-и-ись! Светка сдохнет от зависти! Тут мы подошли к дверям моей комнаты, зашли внутрь и я зависла. На кровати лежало роскошное, – по моим представлениям, – нежно-голубое платье с серебристой вышивкой по горловине и подолу. Отвиснув, я принялась изучать его с большим рвением. Как его одевать? Нижнего платья или юбок нет? А корсет нужен? А кринолин? А застёжка где?

– Мда-а-а, – почесал кудлатую голову Игоран, – тут тебе горничная нужна. Я в таких тонкостях не разбираюсь.

– А чьё платье-то?

– Это леди Леонсии платье. Да ты не боись, она его не надевала, – поспешил он меня успокоить, заметив, как дёрнулась. – Шили ещё, когда она в девках была. Чем-то не угодила портниха, вот оно и свиселось. Тебе должно подойти.

И растворился в воздухе. А мы с Пашкой некоторое время потаращились друг на друга и я скомандовала:

– Я в душ. Не подсматривать!