Мсье Флери понизил голос на причастии прошедшего времени, как бы извиняясь за то, что употребил его в присутствии своего гостя.

Гаффи кивнул, показывая, что, как между одним светским человеком и другим, он знает, что такие вещи действительно случаются.

‘Я сам поднялся в номер", - признался менеджер, как человек, признающийся в раболепном поступке. ‘Это действительно была апси-дейзи. Несчастный владелец, хотя на самом деле он никого не обвинял, указал, что подозревал в этом деле слугу У. Смита. Теперь, мой друг, — управляющий поставил свой стакан, — ты понимаешь мою ситуацию. Нет ничего, чего я желал бы больше в моем отеле, чем присутствия королевской семьи инкогнито, и ничего, чего я желал бы меньше, чем уверенных в себе обманщиков, ловких воров или игры в хой поллои, делающей игру. Последнее невозможно; эти люди - благородство. У меня есть опыт. Я прошел свое ученичество. Я знаю. Но какая из других альтернатив правильная? У меня здесь носовой платок мистера Брауна. Вы видите герб. Во всех этих информационных книгах есть только одна подобная.’

Он взял небольшой потрепанный томик в кожаном переплете и, перелистывая желтые страницы, указал на грубо нарисованный рисунок с единственным словом под ним: "Аверна’.

В этой книге нет сведений о владельцах этого герба, а книгу мне одолжил муниципальный библиотекарь. Но, как видите, вот она. Герб, узурпированный или нет, является подлинным гербом. Что мне делать? Если я буду излишне любопытен, мои посетители уйдут. Если они обманщики, мне повезет, но если это не так, то моей репутации, репутации моего столь прекрасного отеля за вежливость, интеллект и, как вы бы сказали, "мудрое мужское начало", будет нанесен ущерб, пропал, взорван — пуф! — как воздушный шар на карнавале.’

‘Я бы хотел посмотреть на этих людей", - сказал Гаффи. ‘Есть ли шанс, что я смогу взглянуть на них так, чтобы они меня не заметили?’

‘Мой очаровательный друг, это сказано не раньше, чем сделано. Иди сюда’.

Маленький пухлый человечек на цыпочках пересек комнату, устланную толстым ковром, как будто опасался, что пол небезопасен.

Гаффи допил последнюю каплю своего шерри и последовал за ним.

Мсье Флери отодвинул небольшой люк в обшивке, и, к своему полному изумлению, Гаффи обнаружил, что смотрит в маленькое круглое окошко высоко в северной стене гостиной. Декоративная лепнина с другой стороны успешно скрыла глазок, и вся гостиная была разложена под ним, как фотография в новом ракурсе.

‘Это, ’ с гордостью сказал месье Флери, ‘ моя шканца. Отсюда я могу видеть своих пассажиров, свою команду, жизнь всего моего заведения. Держись как можно дальше — прости меня, но эти увертки необходимы.’

Гаффи послушно подвинулся и с интересом оглядел сцену внизу, теперь, когда его первое изумление улеглось. В огромной кремово-янтарной комнате внизу было мало людей, но их было достаточно, чтобы усложнить его задачу, если бы не взволнованный маленький менеджер рядом с ним.

‘Посмотри, мой друг", - сказал он. ‘В углу у окна. Ах, ладонь уничтожает голову мистера Брауна. Тем не менее, подожди минутку. Мы уже видим остальных.’

Молодой человек посмотрел вниз на элегантную маленькую группу за угловым столиком. Он увидел одну гладкую каштановую голову, одну черную, а третий мужчина был, как и сказал мсье Флери, спрятан за пальмами.

Пока Гаффи смотрел, один из мужчин обернулся, и он увидел его лицо. У него вырвалось восклицание.

Мсье Флери нетерпеливо дернул его за рукав.

‘Ты узнаешь их?’ - требовательно спросил он. ‘Мои страхи успокоились? Я умоляю тебя, мой друг, скажи мне!

‘Полминуты...’ Гаффи прижался лицом к стеклу глазка в попытке мельком разглядеть человека в тени.

В каштановом ‘конюшем’ он сразу узнал Джонатана Игера-Райта, вероятно, самого отважного альпиниста-любителя в Европе и члена одной из старейших семей Англии. Он был застенчивым, замкнутым человеком, который редко бывал в Англии и который относился к своему месту в обществе с совершенно неоправданным презрением.

Гаффи становилось все более и более любопытно. Он не сомневался, что узнает второго мужчину в тот момент, когда тот повернет голову. Конечно, эти невероятно квадратные плечи и эти тугие каштаново-черные кудри, делающие его голову похожей на спину остриженного ягненка, могли принадлежать только одному человеку в мире: Дикки Фаркуарсону, блестящему молодому сыну старого сэра Джошуа Фаркуарсона, председателя Farquharson & Co., англо-американских горных инженеров?

Узнав двух старых друзей, первым побуждением Гаффи было успокоить мсье Флери и поспешить вниз, в гостиную, но что-то странное в поведении этой пары привлекло его внимание и любопытство. Ему, наблюдающему со своего наблюдательного пункта над ними, показалось, что господа Фаркуарсон и Игер-Райт были гораздо более подавленными, чем обычно. В их одежде и манерах была странная официальность.

Мужчина в углу, казалось, поглощал их, чтобы не сказать, доминировал над ними.

Хотя, конечно, он не мог слышать, о чем говорилось, у Рэндалла создалось впечатление, что они почтительно слушали разглагольствования друг друга; что их смех был вежливым на грани аффектации; и что, на самом деле, они вели себя как мужчины в присутствии королевской особы.

Как два таких непохожих человека могли встретиться в такой ситуации, Гаффи не мог даже предположить. Пока он наблюдал, оба молодых человека внезапно достали карманные зажигалки и одновременно поднесли огонь третьему из троицы.

Игер-Райт, казалось, был фаворитом, и третий мужчина наклонился вперед, чтобы прикурить сигарету.

Пока Гаффи смотрел, в поле зрения появилось бледное, несколько отсутствующее лицо. Гладкие желтые волосы были зачесаны назад с высокого лба, а бледно-голубые глаза были спрятаны за огромными очками в роговой оправе. Выражение лица было томным и немного скучающим. В следующее мгновение он снова откинулся назад.