‘Клянусь Джорджем!’ - воскликнул мистер Рэндалл. ‘Альберт Кэмпион!’

В следующий момент его плечи начали вздыматься, и он повернул багровое, искаженное лицо к пораженному менеджеру.

‘Ты плачешь!’ - воскликнул маленький человечек. ‘Ты встревожен — тебя это забавляет — да, нет?’

Гаффи ухватился за стол в поисках поддержки, в то время как маленький менеджер танцевал вокруг него, как возбужденный пекинес.

‘Друг мой, ’ упрекнул он, ‘ ты держишь меня в напряжении. Ты сбиваешь меня с толку. Я смеюсь или меня унижают? Уважают ли мой отель или он унижен? Это благородство или какое-то злонамеренное действие?’

Гаффи с усилием взял себя в руки. ‘Одному Богу известно", - сказал он. А затем, когда лицо маленького человечка вытянулось, он энергично хлопнул его по плечу. ‘Но все в порядке, Флери, все в порядке. Ты знаешь — au fait — именно то, что надо. Не из-за чего отвлекаться.’

И затем, прежде чем менеджер успел потребовать дополнительной информации, молодой человек выскочил за дверь и, все еще смеясь, помчался вниз по лестнице в гостиную.

По дороге Гаффи размышлял о прелестях ситуации. Из всех людей Альберт Кэмпион, которого добрый Флери всерьез принял за мелкого члена королевской семьи, был слишком великолепен, чтобы от него можно было так легко отмахнуться. В конце концов, это могло быть почти правдой; в этом была прелесть Кэмпиона; никогда не знаешь, где он появится в следующий раз — на Третьей дамбе или качаясь на люстре, как кто-то однажды сказал.

Когда Гаффи пересекал вестибюль, у него было время подумать о Кэмпионе. В конце концов, даже он, вероятно, один из старейших друзей этого молодого человека, действительно очень мало знал о нем. Его звали не Кэмпион; но тогда считается неприличным, чтобы младший сын из такой семьи преследовал столь необычное призвание под своим собственным титулом.

Что касается точной природы призвания, Гаффи был немного туманен. Сам Кэмпион однажды описал его как ‘Универсального дядюшку и заместителя авантюриста’. Учитывая все обстоятельства, это, вероятно, подводило его итог.

Хотя то, что он мог делать в "Борегар", играя принца с двумя мужчинами вроде Фаркуарсона и Игер-Райта, которые помогали ему, выходило за рамки несколько неэластичного воображения Гаффи.

Он поспешил через гостиную, его круглое лицо сияло, бесценность шутки все еще занимала его мысли. Он положил руку на плечо Фаркуарсона и ухмыльнулся Кэмпиону.

‘Что за хо, ваше высочество!’ - сказал он и усмехнулся.

Однако его смех внезапно оборвался. Бледное бессмысленное лицо, в которое он уставился, ни на мгновение не изменилось, и железная рука Игер-Райта сомкнулась на его запястье, как тиски.

Фаркуарсон поспешно поднялся на ноги. Его лицо не выражало ничего, кроме испуга. Игер-Райт тоже поднялся, но его предупреждающая хватка не ослабла.

Фаркуарсон слегка поклонился Кэмпиону. ‘Сэр, ’ сказал он, ‘ могу я представить достопочтенного Огастеса Рэндалла из Моньюдона в Саффолке, Англия?’

Мистер Кэмпион, ни один мускул на его лице не выдавал и следа каких-либо эмоций, кроме вежливого безразличия, кивнул.

‘Мы с мистером Рэндаллом, кажется, встречались раньше", - сказал он. ‘Может быть, вы сядете здесь, рядом с мистером Робинсоном? Мистеру Джонсу следовало бы вас представить’. Он осуждающе улыбнулся. ‘В данный момент я мистер Браун из Лондона’.

Гаффи в замешательстве огляделся вокруг, ожидая взрыва смеха, который, как он чувствовал, должен был раздаться в любой момент. Но на каждом из трех лиц он не увидел ничего, кроме крайней серьезности, а светлые глаза мистера Кэмпиона за стеклами очков были предупреждающими и суровыми.

Теперь, когда двери моих роскошных апартаментов надежно заперты, ’ сказал мистер Кэмпион примерно шестьдесят минут спустя, ‘ давайте со всей подобающей помпой перейдем в парадную спальню, и я скажу вам по королевскому секрету, что "неспокойно на голове, которая носит корону".

Он взял Гаффи под руку, и они прошли через гостиную в смежную спальню, куда их опередили Игер-Райт и Фаркуарсон.

‘Мы заходим сюда, потому что стены практически звукоизоляционные", - беззаботно объяснил Кэмпион, откидывая москитную сетку и усаживаясь на огромную позолоченную кровать в стиле рококо.

Гаффи Рэндалл, озадаченный и свирепый, стоял перед ним, Дикки Фаркуарсон развалился на табурете у туалетного столика со стаканом пива в руке, бутылка стояла на полу у его ног, в то время как Игер-Райт стоял у окна, широко ухмыляясь.

Гаффи было откровенно невесело. Он чувствовал, что его выставили невоспитанным ослом, и был готов принять только самые жалкие извинения.

Фаркуарсон наклонился вперед, от улыбки его лоб сморщился так, что короткие, коротко подстриженные кудри почти коснулись бровей.

‘Это скорее счастье, что Гаффи появился именно в этот момент", - сказал он. ‘Он бы никогда долго не выдержал напряжения, играя придворного. Это чертовски тяжелая работа, старина, ’ добавил он, ухмыляясь своему другу, ‘ Его величество довольно приверженец этикета. У тебя совсем нет осанки, если можно так выразиться. Изящно сведи пятки вместе и поклонись от талии!’