– Предположим, что гномы — астронавты - Да, именно

– Для такого предположения требуется немало…

– Желания, доброжелательности, гибкости, творческого воображения

– Но, дорогие коллеги, — вмешался Амбрасян, — дальше этого мы не продвинемся. Давайте сначала обобщим имеющиеся факты. Так называемые гномы имеют рост около 1,25 метра, носят бороды, обладают передовыми технологиями, вероятно, знакомы с радио и телевидением, могут становиться невидимыми с помощью неизвестного нам устройства, являются мастерами преобразования материи и пытаются передать свои знания людям в рамках заданных обьемов. Они действуют дифференцированно: для представителей феодальной аристократии они предстают как король гномов, для простых горных фермеров — как услужливые, безобидные и забавные человечки.

– И на чём вы основываете свои рассуждения? Кроме легенд и сказок, нет никаких доказательств, ничего осязаемого — возразил старый профессор.
– Простите меня, товарищ Амбрасян, что я всё ещё не готов похоронить свои сомнения.

В его настойчивости было что-то трогательное и опасно заразительное; даже Бертель не был от неё застрахован. В глубине души он с ним согласился. Он подождал, пока в комнате снова станет тихо, затем открыл портфель.
– Мне нелегко, дорогие коллеги... Я принёс кое-что с собой, но, пожалуйста, я совершенно не уверен, что это действительно то „осязаемое“, о чём мы говорили

С этими словами он вытащил небольшую картонную коробку, из которой достал продолговатый предмет, завёрнутый в вату. Сняв вату, он поднял моток прочной серой проволоки, не толще указательного пальца и примерно такой же длины. Это была спираль, которую он нашёл много лет назад, занимаясь скалолазанием в Розовом саду Лаурина, и теперь он объяснял, почему, по его мнению, это не часть лыжного крепления, как утверждала тогда его жена.

Глаза Хельги расширились от изумления. Она думала, что проволока давно в мусоре, а теперь он вытащил её здесь, перед комиссией!

Бертель заметил её взгляд и, немного смутившись, начал снова: - Я не выбросил её тогда. Бывают ситуации в жизни, предчувствия... Не знаю. Ты себя знаешь меньше всех. Я показал эту деталь знакомому металлургу, соблюдая строжайшую секретность, потому что не хотел выставлять себя дураком. Даже моя жена ничего о ней не знала. друг вернул мне её через несколько дней: сплав был неизвестен; он подозревал, что это, должно быть, совсем новый импортный продукт - Бертель откашлялся и взглянул на несчастную Хельгу.
– Это побудило меня, после серьёзных раздумий, принести находку. Возможно, с ней что-то можно сделать

Он передал катушку Амбрасяну. Амбрасян повертел её во всех направлениях, взвесил в руке, попытался потянуть, даже понюхал и передал дальше, не сказав ни слова. В комнате повисла тишина. Передача неприметного предмета из рук в руки была чем-то торжественным; доктор Шварц не сразу вернул катушку Бертельу.

– Нет — сказал он, возвращая её Амбрасяну.
– Я предоставляю свою, безусловно, весьма сомнительную находку в распоряжение комиссии, чтобы, если вы сочтёте нужным, её можно было включить в исследование.

Амбрасян встал и поклонился.
– Доктор Хубер, — сказал он, — спасибо, мы тщательно изучим вашу катушку, это само собой разумеется.

– Зачем столько усилий с куском проволоки?
– — проворчал старый скептик.

На этот раз Амбрасян отреагировал чутко.
– Сергей Михайлович, теперь я вас больше не понимаю! Если вы всё подвергаете сомнению с самого начала, зачем вы вообще сотрудничаете?
– Он понизил голос и постарался сохранить деловитый тон.
– Мы согласились расследовать всё, что может дать нам хоть какую-то зацепку, пусть даже самую смутную

– Зачем я сотрудничаю? Иногда я даже не знаю. Возможно, это моя функция, признаюсь, неудобная, – быть приправой к вашему супу. Товарищ Амбрасян. Факты всегда меня убеждали, так что придумывайте!
–

Шварц тихо повернулся к Хуберу: - Он не хочет никого обидеть, но слишком любит разыгрывать из себя жалкого ребёнка. В целом, мне кажется, вы убедили большинство членов, что нам нужно продолжать работать в заданном вами направлении. А насчёт спирали – странно, ну, посмотрим.

Хельгу раздражала бесконечная доверчивость Амбрасяна; старик, безусловно, был прав. Эта дурацкая спираль могла испортить хорошее впечатление, которое Бертель производила до сих пор. Она бы с радостью избавила его от этого, да и себя тоже. Какая идея! Но было слишком поздно. Он прекрасно понимал, что это помешало бы ему протащить старую проволоку в Москву – в Москву! Если бы она хоть немного догадалась! Теперь они обе были в полном смущении.

***

Архив состоял из огромных помещений со стеллажами, доходившими до потолка. Неоновые лампы светили сверху и со всех сторон, а лестницы на резиновых колёсах легко двигались взад и вперёд. По сравнению с этим университетская библиотека в Инсбруке показалась Хельге деревенской, по крайней мере, так она выразилась в свой первый день.

Фотолаборатория с новейшим оборудованием дополняла её радость; среди прочего, там была и новая разработка для электронного контрастного усиления. Она никогда раньше не видела ничего подобного, лишь однажды о нём читала; теперь она могла сама с этим справиться, экспериментировать сколько угодно, и не только могла, но и должна была! Профессор Амбрасян предложил ей поработать ассистенткой мужа, занимаясь в первую очередь необходимыми копиями, воспроизведением документов, книжных страниц, фотографий, видеоклипов и так далее – всем, что Бертель хотел запечатлеть.