Наконец Славя что-то промычала, потянулась и открыла глаза.

– Семён?! – вскричала девочка и закрылась одеялом, хотя спала она в рубашке.

– Привет. – Я улыбнулся, чтобы не пугать её.

– Что ты здесь делаешь? – Славя выглядела так, словно увидела привидение.

– Хороший вопрос! Мне тоже хотелось бы знать.

– Куда ты пропал утром?

– Слушай, я не знаю, как это прозвучит, но я тебя вижу впервые. Хотя, возможно, меня ты раньше и видела.

– Значит, ты из другого цикла? – Она опустила голову, а одеяло упало на кровать.

– Ты знаешь про циклы? – удивился я.

– Ты же мне сам рассказывал! – было возмутилась она, но тут же вновь помрачнела. – Прости. Другой ты. Наверное. Я уже ничего не понимаю!

Ситуация сложная, и я не знал, что говорить дальше.

– А у тебя случайно нет какой-нибудь еды? – умоляюще посмотрела на меня Славя. – Я собрала каких-то грибов в лесу и сварила суп, но больше вчера ничего не ела.

– Да, конечно, вот. – Я достал булочки из кармана и протянул их Славе.

Девочка с жадностью набросилась на выпечку.

– Что здесь происходит? – спросил я, кода она закончила с булочками.

– Я не знаю. То есть я даже не знаю, кто я. Я ничего не помню.

– Как это не помнишь?

– Вчера… То есть уже позавчера мы были в лагере, где тряслась земля и всё горело. А потом мы оказались здесь. Ты… он говорил, что так не должно быть. А потом ушёл на какой-то склад принести еды. И так и не вернулся! – Славя плакала навзрыд, делая длинные паузы между словами.

– Понятно. – Я замолчал, обдумывая, что сказать дальше. – На самом деле мне ничего не понятно, прости…

Я никогда не мог найти правильные слова, чтобы поддержать человека в по-настоящему тяжёлой ситуации. Вы попали под машину и вас парализовало? Не грустите, учитесь работать головой! У вас умер маленький ребёнок? Ничего, заведёте нового! Сгорела квартира? Человек – единственная живое существо на планете, которое платит, чтобы жить в определённом месте. Какие бы утешения ни приходили мне в голову, все они казались фальшивыми и неуместными. Эта девочка передо мной, похоже, пережила настоящий кошмар, о котором я ничего не знаю. К тому же рядом с ней была другая версия меня и вряд ли сейчас уместно затевать дискуссии про то, что я и он – разные люди.

– Я тоже не знаю, как сюда попал. – Однако что-то сказать всё же было необходимо. – В моём лагере тоже есть Славя, и я… и мы…

– Ты можешь забрать меня отсюда? – Девочка вдруг вскочила с кровати, бросилась ко мне и прижалась всем телом.

– Я бы с удовольствием, но не знаю как… Прости!

Славя обнимала меня так крепко, что сердце начало бешено стучать и по всему телу разлилось приятное тепло, которое тем не менее пугало.

– Пожалуйста! – Она продолжала плакать. – Я ничего не помню! Я даже не знаю, кто я! Ты, он, пионеры, про которых, вы рассказываете… Они хотя бы знают, кто они, а я… – Девочка сорвалась на крик и до боли впилась ногтями мне в спину.

Но почему эта Славя ничего не помнит? Действие очередного реликта? Однако, что ещё важнее, почему я оказался именно в этом мире? Наверняка, найдя разгадку, я получу ответы и на всё остальное.

Славя немного успокоилась и пошла умываться, а я ждал её на площади. К тому времени уже совсем рассвело и значительно потеплело. Оказалось, что в этом лагере действительно нет не только еды, но и людей в принципе, а также почти никаких личных вещей.

Другая моя версия, по словам Слави, называла это место макетом. Что же, весьма подходящая аналогия, я вполне мог бы и сам додуматься, проведи я здесь немного больше времени. Но куда тогда делся Семён из этого цикла? Ушёл на какой-то склад за едой? Конечно, возможно, он в циклах дольше меня и знает больше, но лично я не припомню никаких складов в окрестностях «Совёнка». Но если мы один и тот же человек, то и думать должны одинаково!

– Думай! Думай! – Я стучал себя кулаком по лбу. – Бомбоубежище?

Да, в бомбоубежище в моём цикле были сухпайки, но почему он решил, что они есть и здесь, раз даже в столовой нет ни крошки хлеба? И почему он не вернулся? На мгновение промелькнула мысль о том, что все мои рассуждения основаны на слепой вере в слова этой Слави, но девочка так отчаянно рыдала у меня на груди, что я просто не мог поверить в то, что она притворяется. К тому же мне попросту не хотелось подозревать всех и каждого. Пока никто ни в одном цикле не вёл себя враждебно по отношению ко мне, кроме того пионера. Да и он как будто лишь преследовал какие-то собственные цели, а не стремился напрямую навредить мне.