— Время тянет. Переключает на себя внимание, чтобы мы подольше искали Галину Леонидовну.

Я сосредоточился, стараясь «прислушаться», о чем сейчас думает Буряцо.

«Как же ты уже задрал, черт старый… — донеслись его мысли. — Надеюсь, теперь Галку минимум месяц не найдут. У нее запои обычно дольше длятся».

Вслух же он заявил, нагло глядя следователю в глаза:

— Галина не имеет? еще как имеет! Я требую с ней очной ставки. Это она попросила меня достать ту брошь Бугримовой и гарнитур. Приказала прямо. Вчера с ней встречались.

— Вчера вы находились в КПЗ, — напомнил ему следователь. — А Галина Леонидовна в больнице.

«Ага, в больнице, как же! Вчера она уже часов с двенадцати коньячок у Джуны потягивала. А я в милицию в два пришел сдаваться», — Буряцо прокрутил в голове последовательность событий.

— Все вы путаете, товарищ следователь, — цыган продолжал ломать комедию. — Но если Галина в больнице, так и привезите ее сюда. Она сама вам все расскажет и подтвердит мои слова.

— Тогда вы сейчас пишете, что отказываетесь от поданного ранее заявления, и что написали его под давлением. Иначе, если выяснится, что вы оклеветали Галину Леонидовну, то вдобавок понесете ответственность еще и за это.

— Нет-нет, ну зачем же? Я не отказываюсь от сделанного чистосердечного признания! Но требую очной ставки с заказчицей преступления. Я ведь сам не преступник, а всего лишь артист! — и цыган, нагло взглянув на следователя, громко запел:

— В лунном сиянии свет золотится, вдоль по дорожке троечка мчится…

— Время тянет… — я задумчиво смотрел на цыгана. — Нужна санкция прокурора для содержания его в СИЗО еще на месяц. И все-таки детектор лжи необходим — в первую очередь для того, чтобы снять подозрения с Галины Леонидовны.

— Во всем этом чувствуется чужая постановка, — Удилов прошел к двери, потом снова вернулся ко мне. — Сам Буряцо умом не вышел, мелкие аферы — это максимум, на который он способен.

— Я с вами согласен, Вадим Николаевич. Причем цель всей этой постановки даже не драгоценности Бугримовой, а возможность обвинить дочь Брежнева в уголовном преступлении и перед седьмым ноября устроить скандал с привлечением западной прессы.

Я еще раз бросил взгляд в комнату за стеклом. Майор мрачно смотрел на юродствующего цыгана и с трудом подавлял желание врезать ему как следует. А Борис заливался соловьем. Голос у него был богатый, хорошо поставленный, однако романс он серьезно подпортил, исполняя его с цыганскими «переливами».

— Здесь нам больше делать нечего. Театр одного актера, — резюмировал Удилов, приглашая меня к выходу. — Что ж, я сейчас поеду к прокурору, оформим санкцию. А вы…

— А я за Галиной Леонидовной, — перебил я Удилова, пока он не отдал какой-либо другой приказ.

— Вы знаете, где она находится? — кажется, мне удалось его удивить.

— Предполагаю. Где у нас проживает Джуна Давиташвили?.. Мне бы вдобавок очень пригодился ордер на обыск ее квартиры.

Удилов нахмурился:

— По сути мне даже нечем аргументировать эту просьбу…

— А нарушение градостроительных норм? — я знал, о чем говорю. В реальности Владимира Гуляева о квартире Джуны в прессе было много информации. Читал несколько статей о том, в каких хоромах жила «ассирийская принцесса». — А перепланировка в доме, представляющем историческую ценность? Здание на Арбате, имеет охранный статус?

— Ну что ж, правильная мысль, — Удилов внимательно посмотрел на меня и добавил:

— Если даже дом не имеет охранного статуса, то получит его в течение часа. Тем более, что наверняка имеются жалобы соседей, которым раньше не давали ход. Так что можете немедленно выезжать к гражданке Давиташвили. В отличии от нас, УСБ не нуждается во всех этих бумагах и может действовать по ситуации.

Это в 90-х фильмы о «кровавой гэбне» будут показывать «беспредел» правоохранительных органов при советской власти. Когда к герою фильма врываются с выносом дверей, вяжут всех без суда и следствия, и немедленно отправляют в лагеря. Ну-ну, как же! Без санкции прокурора сейчас, в семидесятые, даже плюнуть в чью-то сторону нельзя. И без разницы, в МУРе ты работаешь, или в КГБ.

Я позвонил Рябенко. Доложил обстановку и сообщил, что имею подозрения по поводу нынешнего места пребывания Галины Брежневой.

— Хорошо, Володя. Я сейчас тоже подъеду на Старый Арбат, а ты заранее позаботься вывести Галину Леонидовну оттуда до начала обыска, — распорядился Рябенко.

— На всякий случай скорую организуйте, может понадобиться. Галину Леонидовну не долечили, а недолеченные алкоголики, как правило, срываются в страшный запой и пьют все, что горит. Вряд ли она сейчас будет в адеквате.

Покинув здание, я вышел на крыльцо. Весьма удивился, когда меня остановил полный человек средних лет. Одет он был в хорошую замшевую дубленку, на голове ладно сидела норковая шапка-пирожок, на носу — очки в тонкой золотой оправе, ровно подстриженные усики топорщились над пухлыми губами. В руках незнакомец держал солидную кожаную папку с металлической пряжкой.