Перед новым путешествием мне больше всего хотелось выспаться. Но пришлось засидеться до полуночи. Во время моего прошлого отсутствия в шампунь подмешали магическую синь. Я, конечно, надеялась, что вонючая месть заставить остальных адептов воздержаться от глупостей. Но стоило ждать худшего. А именно — приготовить сюрприз для незваных гостей, если вдруг такие появятся.

До полуночи в моей комнате шипело и булькало. Наконец, я поставила котелок на окно, чтобы остывал быстрее, и с чистой совестью упала в постель.

Но выспаться все равно не вышло. Стоило мне сомкнуть глаза, как внутри начался какой-то странный зуд, а по коже ползли противные мурашки. Я ворочалась и не могла понять, что со мной происходит. Но уснуть и отвлечься тоже не могла. Когда Мистивир задребезжал и подкатился мне под бок, я почти не удивилась. Обняла клинок двумя руками, и меня затрясло.

— Что за ерунда? — простонала я вслух.

Со стороны меча неожиданно пришла короткая и четкая мысль:

«Источник».

Я вспомнила про наполненный горячей водой и магией пруд. А затем пробормотала, натягивая одеяло:

— Ты можешь говорить? И что мне делать?

«Не совсем. Ничего» — был ответ.

— Очень содержательно, — пробормотала я. — Спать-то теперь как? Когда этот источник успокоится?

Волна сочувствия, которая пришла от меча, была искренней. Как и неопределенность. Судя по всему, Мистивир и сам не знал, когда источник перестанет действовать на меня. Я попыталась отвлечься от неприятных ощущений и начала считать овец. Но сбилась на третьем десятке. Кожа под повязкой вдруг начала неистово чесаться.

Тут мое терпение лопнуло. Я резко села на постели и хлопнула в ладоши. Лампы вспыхнули, комнату залил яркий свет. А я сорвала повязку и начал внимательно рассматривать зудящую кожу.

Темно-красный прямоугольник остался точно таким же. Сначала я не заметила изменений. Но, присмотревшись, поняла, что вокруг странной метки проступают едва заметные точки и линии. Их было видно то лучше, то хуже. Наконец, я отчаялась рассмотреть узор. И за неимением других собеседников повернула запястье к мечу и спросила:

— Ну вот что это за ерунда?

Сначала от меча пришла волна глубочайшего потрясения. А затем он отлетел в сторону и начал мелко дребезжать. При этом меч перекатывался с боку на бок и отчаянно стучал рукоятью. В этот момент Мистивир как никогда напоминал человека, который катается по полу и смеется до колик.

Я оскорбленно фыркнула и хлопнула в ладоши. Свет погас. Натянув повязку, я отвернулась от хохочущего клинка и накрылась одеялом с головой. Скоро хохот перешел в металлические всхлипы, затем наступила тишина. Одеяло медленно приподнялось, клинок заполз под него и ткнулся мне в бок. В ответ я даже не пошевелилась. Меня удостоили волной тепла и еще парой мыслей:

«Хорошая. Спи».

Легко сказать, спи! Как спать, когда вокруг творится неведомая ерунда?! У меня на руке пятно, о котором никому нельзя рассказывать. И при виде которого у меча случилась истерика. А за стеной неведомый источник будоражит мою магию. Я ворочалась до утра и пыталась утешить себя мыслью, что при первой же встрече вытрясу из Ледяного все про метку. А еще надеялась, что бабушкины приметы не врут, и куратору всю ночь икается.

Только под утро неприятные ощущения прекратились. И случилось непредвиденное — я проспала. Меня разбудил стук в дверь и голоса, доносящиеся из коридора. Эйнар и Сигмунд. Я открыла глаза и поняла, что в комнату заглядывают первые лучи рассвета. Нужно было вставать, но веки оказались такими тяжелыми, что я решила смежить ресницы еще на миг. Сон тут же заключил меня в свои объятия. Снова разбудил меня холодный голос:

— Анна, просыпайся.

— Угу, — пробормотала я и малодушно перевернулась на другой бок.

— Анна Скау!

— Сейчас… — пробормотала я и натянула на голову одеяло.

Но этого куратор уже не стерпел, и с меня самым бесцеремонным образом стянули одеяло! Наверное, этим Ледяной хотел меня смутить, но я вспомнила, что моими голыми коленками его уже не удивить. И вместо того, чтобы начать возмущаться, крепко зажмурилась и обняла меч.

Мистивир в этот момент начал мелко подрагивать от смеха.

— Что? — процедил куратор, и его голос был холоднее льда.

Обращался он явно не ко мне. Кажется, меч ему что-то ответил. Потому что после паузы Мистивир снова мелко задрожал, а Ледяной рыкнул:

— Это не твое дело!

Клинок это не устрашило, а я вспомнила про ту сотню вопросов, которые хотела задать куратору. Сон слетел, я резко села на постели. И только после этого начала осознавать, в какую неприятную ситуацию попала. Во-первых, голые коленки, которые куратору все же видеть не полагалось. Во-вторых, за окном уже не рассвет. В-третьих, кажется, Ледяной зол, и я нарвалась. Как-то странно он на меня смотрит…