Неделю назад с целой дивизией подошёл недавно ставший фельдмаршалом Пётр Петрович Ласси. Миних, наконец, нашёл общий язык с этим военачальником. Впрочем, они и не ссорились. А то недоразумение, которое случилось под Данцигом, оба немца на русской службе смогли решить в русской же традиции. Выпили, высказали друг другу всё то, что было на душе, на хмельную голову озвучили своё уважение, ну и принялись за дело.

После комментариев и приведенных фактов Миниха, Ласси также проникся идеей улучшения санитарного состояния в армии. Во многом именно этим они и стали заниматься, постоянно третируя своих офицеров и устраивая нескончаемые проверки. В общей сложности в Царичанке и её окрестностях собралось уже более двадцати двух тысяч солдат и офицеров.

И это только русские силы. Башкиры, согласно договору с империей, привели десять тысяч своих конных воинов. Правда, должны были привести пятнадцать тысяч. Но и такое количество степняков казалось Батыевом нашествием. Они же привели по две, часто по три, лошади каждый.

Если степь все-таки подожгут!.. Как же столько коней прокормить? Вот только, степь по берегам Днепра нынче пустая. Кто из степняков пошел к Азову, где собирает войско Каплан Герай. Хан, по данным разведки, остановился и ожидает подхода Ногайской Орды. Иные, как Буджацкая Орда, отправилась ждать прихода турецкого войска к Аккерману. Так что пройти в Крым можно, никто особо не будет мешать.

Оба фельдмаршала понимали, что почти тридцать пять тысяч воинов, включая иррегулярные войска степняков, не могут сидеть без дела ещё практически целый год. Это даже чревато резким падением дисциплины и огромными проблемами, в том числе связанными и с недоверием к инородцам. Нужный действия.

— Господа, высказывайтесь! — открыл военный совет Христофор Антонович Миних.

— Прошу, простить меня, если скажу что-то не так, но, по моему разумению, единственное, что мы должны нынче сделать — это пойти к Перекопу! — первым высказался Александр Иванович Румянцев. — Стоять — только проедать припасы. Дезертирство скоро станет костью в горле… А башкиры пришли не стоять, они хотят доказать, что воины.

Это Румянцев и привёл огромную массу башкир. А так же Александр Иванович сопровождал три пехотных полка. Румянцев, как никто другой, понимал, что башкирам нужна война. Просто так сидеть на одном месте они не станут, обязательно начнётся какой-то конфликт. Кроме того, башкирам нужна война прибыльная для них.

— Мало у нас было головной боли? — сказал один из приглашённых офицеров.

Но практически все присутствующие, в том числе и командующий, как и его заместитель, Ласси, кивнули в знак согласия. Для Миниха лучшим решением было бы увести башкир обратно в степь. А то приходится постоянно оглядываться на них. Кроме того, саксонец просто терялся при необходимом общении с этим народом. Слишком разная культура.

Однако фельдмаршал понимал и политическую подоплёку участия башкирского войска в войне против Крымского ханства, как и против Османской империи. Договор в Петербурге между башкирами и Российской империей подписан. И теперь, чтобы ещё больше связать отношения, нужна дружба на крови. К сожалению, но просто жизнь такова, что любой договор держится либо на страхе, либо на общем деле. И крепче то тело, которое грязное, но обе стороны вымазались в нём одинаково.

— Признаться, господа, — Миних сегодня решил быть более откровенным, чем обычно. — Я не думал, что та армия, которая выдвинулась в Крым, преодолеет Перекоп. Более того, удалось захватить существенные запасы фуража и провианта неприятеля. Скорее компания этого года для меня была разведкой. Но если так сложилось… Да, нам пора действовать. Нужны подкрепления и нажим. Нужны бои и, наконец, забыть о позоре Прутского похода! Русский должен бить турка! [имеется ввиду Прутский поход 1711 года, когда Петр Великий проиграл туркам и сам чуть не был взять в плен]

Другие присутствующие офицеры удивились подобным всплеском эпоций фельдмаршала.

— Нужно отдать четь генерал-лейтенанту Леонтьеву… — сказал фельдмаршал, еще больше вгоняя в недоумение присутствующих.

Все знали, что Миних и покойный ныне генерал Леонтьев были настоящими врагами. И теперь даже те, кто мог бы быть на стороне генерал-лейтенанта Леонтьева, конечно же, в любом случае высказывались в поддержку Миниха.

Вот только в войсках, да и в Петербурге, в основном принята та точка зрения, что Леонтьев пал смертью героической, практически чуть ли не первым войдя на территорию турецко-татарской крепости. Фельдмаршал же Миних, зная в подробностях, как именно умер Леонтьев и что он делал, решил поступить благородно и не порочить имя уже погибшего своего врага. Так что для всех генерал-лейтенант Леонтьев стал образцом героического генерала. Но все равно, чтобы вот так, прилюдно признать героизм своего личного врага?

— Ещё мнения? — спросил фельдмаршал Миних, но никто больше не стал высказываться. — Как мы готовы к переходу? Доложите о наличии всего необходимого!

Доклад на эту тему обстоятельно готовил Пётр Петрович Ласси. Уже учитывалось то, что татары могут поджечь степь и засыпать колодцы. Это маловероятно, но может быть. Так что вопрос фуража и воды стоял одним из главных. Даже, может, более важным, чем достаточное количество пороха и ядер.

По тем отчётам, которые присылались генерал-майором Юрием Фёдоровичем Лесли, ставшим после погибшего Леонтьева командующим русской армией в Крыму, уже была взята знатная добыча. Пороха, причём не только турецкого, но и французской выделки, в крепости было взято огромное количество. Ядра и картечь там также были в достатке. Фуража с избытком. Столько конницы в русской армии и нет, чтобы потребить все приготовленное турками и татарами. Ну и продукты. Часто экзотические, когда солдат даже заставлять нужно такое есть. Как рис, или финики, изюм с курагой и черносливом.

— Так что мы можем не дожидаться очередного обоза с оружием, а выступить к Перекопу и там провести перегруппировку, довооружить трофейным оружием те полки, в которых не хватает фузей или артиллерии, — заканчивал свой доклад Ласси.

Фельдмаршал Миних нахмурил брови, стал размышлять. Христофор Антонович думал, что слишком много происходит совпадений, чтобы ему всё-таки придерживаться прошлого плана и готовить основную военную кампанию на следующий год. Не любил основательный немец действовать по обстоятельствам, но только по плану.