— То есть правильно ли я понимаю? — невозмутимо спросил Красс, — что для нас сейчас осталась единственная дорога к Острову Красного Папочки, и идёт она аккурат по землям Хрипунца?

— В точку, — убито ответил Амидал, — если бы мне кто-то два дня назад предложил идти этим путём — я бы покрутил пальцем у виска. Но сейчас… обстоятельства складываются так, что это для нас остаётся единственный возможный вариант. И вот я не знаю, как это называется. Вот я, сука, гарпун свой готов поставить на то, что это чья-то подстава! Но у меня, к сожалению, нет доказательств. Впрочем, наверное, порой бывает и так. Иногда на тебя по ошибке проливается благодать, потому что какой-то дурачок, имея возможность попросить любую награду у одного из сильнейших монстров, просит прощение для восьми системных неудачников… а порой Система собирается покормить тебя говном с лопаты, и у тебя нет другого выбора, кроме как открыть рот и…

— Какие у нас шансы пройти это место живыми? — бесстрастно перебил Амидала Сареф, которого эти причитания мало интересовали. Пути через Острова Равахиста и Марумота недоступны? Всё, точка, рассматриваем остальные варианты. А нытьё, поиск виноватых и обсуждение теорий заговора всегда можно оставить на потом.

— На самом деле — не такие уж плохие, — осторожно заговорил Амидал, и его голос звучал настолько мягко и деликатно, насколько это было возможно, — если мы немножко перестроим… структуру нашего отряда.

— Это как? — не понял Сареф, — предлагаешь кого-то выгнать?

— Не совсем, — ещё более аккуратно сказал Амидал, — скорее… если ты передашь руководящие полномочия кое-кому другому…

— Гном, твою ж Системное налево, да не томи ты уже, — вспыхнула Ванда, — говори прямо, что нам нужно.

— Нам нужен он, — Амидал указал на Ансильяша, который мрачнее тучи сидел за столом, и который ещё не сказал ни единого слова. — Если мы притворимся, что он — глава отряда, если мы скажем, что он милосердно собрал нас по Островам и за наши заслуги перед ним позволил сопровождать его, если по прибытии на Острова он скажет, что прибыл сюда поклониться Хрипунцу и выказать ему своё почтение…

— НИ! ЗА! ЧТО! — отчеканил стревлог, который выглядел так, словно готов был броситься на Амидала за одни только эти слова, — клянусь Сис… чем угодно клянусь, ни одна сила в этом мире не заставит меня кланяться этой проклятой гниде! Ни за что, никогда, не в этой жизни! Я, скорее, брошусь со скалы, чем склонюсь перед этим уродом!

Он замолчал, в ярости обводя всех взглядом. И никто ничего ему не говорил, потому что здесь нечего было сказать. Потому что заставлять его кланяться Хрипунцу после того дела, на которое Ансильяш положил лучшие годы своей жизни, было равносильно плевку в душу.

— А… просто пройти по этим землям нельзя? — спросила Ванда, — мы можем все переодеться в охранников и слуг, купим Ансильяшу богатую одежду, и он просто пройдёт… как какой-нибудь торговец или караванщик. И необязательно ему лично видеться… с ним.

— Не пойдёт, девочка, — мрачно ответил Амидал, — Хрипунец обладает даром отслеживать абсолютно каждого стревлога, который пришёл на его Остров. Разумеется, всех подряд каждую секунду он не проверяет: полагаю, у него всё-таки должны быть и другие дела… Но факт остаётся фактом: в любой момент времени Хрипунец может, как мне говорили, впасть в транс и узнать, чем занимается тот или иной его сородич. Собственно по этой причине некоторые стревлоги даже на Островах до последнего сопротивляются, лишь бы не попадать на его территорию. И всё равно медленно, методично, группа за группой — но Хрипунец добирается до всех. У него очень длинные руки… возможно, что даже длиннее, чем у Красного Папочки. И вот если мы просто попытаемся пройти мимо… и Хрипунец поймёт, что у Ансильяша была возможность с ним встретиться, но он ею пренебрёг… вот тогда за наши шкуры никто не даст и ломаного медяка.

Снова наступила неловкая тишина. После чего, собравшись с духом и понимая, что это неизбежно, Сареф повернулся к стревлогу.

— Ансильяш, послушай…

— Нет, нет и ещё раз нет! — прошипел стревлог, после чего добавил, — и даже не вздумай пробовать на мне своё Теневое Убеждение! Если я только почувствую хотя бы отголосок того, что ты пытаешься вправлять мне мозги — то разворачиваюсь и ухожу, и после этого делайте, что угодно!

— Для меня ты, в первую очередь, друг, — мягко сказал Сареф, даже не пытаясь воспользоваться Системным Окном, — а с другом я бы никогда так не поступил. Но это — наш единственный шанс. На кону стоят жизни моих сестёр. Судя по тому, как нервничают Шадий и остальные — Папочка уже очень скоро собирается исполнить свою задумку. У нас нет времени ждать, пока успокоятся Равахист и Марумот, мы не знаем, сколько времени у нас вообще осталось. Нам очень нужна твоя помощь. Мне нужна твоя помощь, Ансильяш. Пожалуйста. Прошу тебя.

Почти 30 секунд Сареф смотрел в жёлтые, с вертикальным зрачком глаза Ансильяша, который всё это время, казалось, только и ждал малейшего намёка на то, что на него воздействуют Убеждением. После чего, отвернувшись, нехотя сказал:

— Знаешь, в чём самая ирония этой ситуации, парень? Когда ты вернул нам Анейраша — но за это забрал Жемчужный Пункт — то не представляешь, как я тебя в тот момент ненавидел. Готов был порвать тебя на куски голыми руками. Но потом понял, что для тебя это было бы слишком просто. И я стал молить Систему о том, чтобы она дала мне более изощрённый способ отомстить. Я умолял её, чтобы она создала ситуацию, в которой ты бы молил меня о помощи — а я свысока смотрел бы на тебя и наслаждался своим положением. Почти год я бредил этими мечтами, пока, наконец, меня не привели в чувство. И вот теперь — пожалуйста, такая ситуация. Тебе нужна моя помощь. Ты готов умолять меня. Вот только что-то радости я теперь не чувствую. Понимаешь? ГДЕ ЖЕ, СУКА, МОЯ РАДОСТЬ, МАТЬ ТВОЮ?! — проревел Ансильяш и с огромной силой ударил по столу, и от места удара разошлась волна обжигающего холода.

Несколько секунд спустя дверь открылась, и в неё заглянула служанка Бруминьи.

— Простите, у вас всё хорошо? — спросила девушка.

— Всё в порядке, — Сареф успокаивающе поднял ладонь, — у нас сложные переговоры.

— Ну… вы только это… не поломайте ничего, — ответила служанка, после чего закрыла дверь.

Минуты три все молчали. После чего Ансильяш сказал:

— Да уж… если ты заставляешь меня делать это — то представляю, каким унижениям ты подвергал Эргенаша и Бьярташа. И не представляю, почему после всего этого они так тебе верны!