Да что там — я видел, как по ту сторону купола птицы спорхнули с деревьев и помчались прочь от мрачного визитера, а деревья, по-летнему зеленые и свежие, как будто поникли и стали увядать.

Мимо меня пробежал Борис Борисович — преподаватель пиромантии, тот самый вспыльчивый мужик, который едва не сожрал меня во время вручения диплома. Вспыльчивый пиромант, а? Каламбуры — это просто то, что нужно в такой ситуации.

— Стой на месте, Титов, и не двигайся! — рявкнул он. — Просто ни шагу, понял?

Я вообще-то не делал ничего такого, чтобы на меня орать. Я, наоборот, пользу приносил, с роботиком вот разбирался.

Штука, похоже, была в том, что тип на черной тачке одним своим появлением пронял главного нашего огневика до печенок. Кроме него от главного корпуса к воротом торопились Кузевичи — оба, и еще какой-то препод — седой, коротко стриженый, похожий на бывшего военного. Все — сильные маги, ветераны с боевым или хтоническим опытом, преподаватели Экспериментального колледжа! Вот это делегация! Нас с Барбашиным месяц назад так не встречали.

Явно нервничает педколлектив! Но оно и понятно, этот на черной машине — монстр еще тот.

Ворота открылись. Борис Борисович вышел наружу и сблизился с заезжим магом… Темным! Однозначно — тот мужчина был темным, хотя я ни разу до этого и не сталкивался с обладателями этого дара. Я не слышал всего их разговора, только последнюю фразу:

— … Конечно, нет проблем, ваша милость. Если доставите к месту прохождения военно-хтонической практики самостоятельно — можете забирать домой.

Пиромант махнул рукой, к ним подошел Кузевич с планшетом, и они записали что-то на видео, под протокол. Наверное, заявление какое-то, формальность.

— Мы закроем ворота, такие правила, ваша милость!

Меня аж покоробило — между собой преподаватели общались по имени-отчеству, хотя имелись среди них и родовитые аристократы. Но никто не чинился, все относились к формальностям спокойно. А тут — «ваша милость». Подумаешь! Но я стоял, помалкивал. Ворота меж тем действительно закрылись, и Кузевичи, синхронно повернувшись, двинулись по направлению девчачьей общаги.

Я все смотрел на эту машину и на темного мага, который уселся на капот и буравил взглядом ворота. Его эфирные щупальца при этом время от времени зондировали купол — защиту колледжа — и от этого по ней расходились круги, как если бы кто-то бросил камень в воду. Мне казалось — этот чародей продумывает план штурма, или что-то вроде того…

А потом на авансцене появились новые действующие лица.

Во-первых, сквозь парк шел Людвиг Аронович, опираясь на кусок полипропиленовой трубы, как на трость — его все еще штормило от чайка, несмотря на мою зачистку и некие другие меры, которые он предпринял самостоятельно. Надо будет спросить его — что он там такое сделал, ведь явно стал поправляться… Я помахал старому столяру, и он сменил траекторию движения.

Во-вторых, из женского общежития выпорхнула Ермолова и двинулась к воротам. Вместо форменных блузки и юбочки на Эле в связи с дождливой прохладной погодой был надет бежевый плащик с пояском и какие-то легкие брючки. Кудри развевались на ветру, в руках она держала небольшой саквояж, каблучки туфелек цокали по тротуару.

Девушка увидела меня и замерла на секунду в явном сомнении. Почему-то и ее поза, и ее тревожные влажные глаза — все это напомнило мне олененка, которого я когда-то видел на опушке леса, в Лукоморье. Хрупкая, беспокойная красота.

Ермолова еще раз посмотрела на машину за воротами, потом — на меня, что-то сказала сопровождавшему ее Кузевичу и быстро пошла в мою сторону. У меня забухало сердце. Мы с ней не общались уже два дня, виделись только в столовой пару раз, и она говорила «привет!», и я отвечал ей тоже «привет!». Честно говоря, у меня не было желания выяснять отношения. Она сама убежала, и, если бы хотела — завязала бы со мной потом разговор, я не прятался в отличие от некоторых. Да еще и эта подслушанная беседа — черт знает, что!

— Титов, — сказала она, подходя. — Я сегодня уезжаю домой.

— Ага, — я старался не смотреть на нее. — Счастливой дороги. Удачно добраться.

— Миха-а…

— Что — Миха? — я не выдержал и посмотрел ей в глаза. — Что?

Теперь она потупилась, ее щечки наливались румянцем.

— Миха, выбрось все, что было, из головы, пожалуйста, — тихо проговорила она. — Так будет намного лучше.

— Знаешь, что?… Ты… — я едва сдержался.

«Ты втираешь мне какую-то дичь» — вот что я хотел ей сказать. Но выдал что-то более нейтральное:

— В сентябре поговорим, — вот что я произнес. — Если захочешь. До свидания, Эльвира.

— До свидания, Михаил.

И ушла к воротам, два раза оглянувшись. А когда створки открылись — уже не оборачивалась, побежала к этому страшному мужику, а он встал с капота и подался ей на встречу, сделал пару шагов вперед и обнял ее.

— Привет, малая! — ухмыльнулся он.

— Клавдий! — в ее голосе слышалась искренняя радость.

Определенно, они были родственниками, судя по манере общения и коротким объятьям. Брат, что ли?