Он бросил работу, решил ринуться в бизнес — да, было время первых. Но пришёл 1997-й, кризис, дефолт и всё такое. А впереди маячил простой и страшный вопрос: "Чем кормить сына?". На рынке труда таких, как он, никто не ждал. Естественно работы не нашёл. Хватался за всё и в итоге вышел на старого коллегу, который много лет назад перебрался в Кремниевую долину…, и мы переехали в США, в Калифорнию, по приглашению того самого знакомца.

— У России нет будущего. Приезжайте сюда, это рай! — сказал ему как-то за рюмкой виски он, щурясь от удовольствия.

Отец недолго колебался. В Кремниевой долине… там казалось, сама судьба шептала: "Ты всё ещё можешь исполнить свою мечту".

Он ухватился за эту возможность обеими руками.

— Поверь мне, Серёга! — подзадоривал его коллега. — Я всё для тебя уже подготовил.

Если бы это была мелодрама, отец, наверное, поверил бы в пустые обещания, а потом остался у разбитого корыта. Но на этот раз слова не расходились с делом. У коллеги действительно имелись полезные связи, инвесторы проявили живой интерес, и дела у отца какое-то время шли в гору.

Мы даже переехали в просторный дом, с окнами на тихую улочку, где по утрам можно было услышать, как газонокосилки жужжат в соседних дворах.

Но в 2000 году грянуло — лопнул пузырь доткомов.

Папа успел заработать на этом пузыре, но, когда он с хлопком сдулся, инвесторы в панике захлопнули кошельки. Нового раунда финансирования не было, и компанию пришлось продавать. Продали дёшево, но, по правде, её цена и так была надутой.

Тем не менее, денег хватило, чтобы купить маленькую прачечную и уютный дом в тихом городке в Пенсильвании. Здесь, говорили, было проще получить гражданство.

Материально мы не бедствовали, но отец… он словно потерял себя.

— Если бы я только остался в министерстве…, — иногда говорил он, глядя в одну точку.

В родной деревне в Сибири (теперь это можно было бы с чистой совестью назвать "богом забытой глушью") его называли богом целованным, вырвавшимся из маленького села. А теперь этот "отмеченный богом" стоял за стойкой прачечной в чужой стране. Он хмурел всё чаще. И, то ли от стресса, то ли от злой иронии судьбы, врачи поставили ему диагноз — рак. Через год его не стало.

В завещании он оставил лишь одно:

— Стань врачом. Обязательно.

Будем откровенными, уже тогда стал человеком, который смотрит на жизнь через призму цифр.

— Какая у них зарплата? — спросил однажды, и отец промолчал, только посмотрел как-то грустно.

Подростковые годы прожил, скатываясь с вершины: сын работника министерства — сын безработного — сирота в девятнадцать, да ещё в чужой стране. Тогда думал: "А если бы у нас было больше денег, разве всё сложилось бы так плохо?"

Стабильность профессии врача казалась привлекательной.

— Если пластическая хирургия, то согласен, — отшутился как-то, но в итоге сдержал слово. В колледже учился, как одержимый, поступил в престижный медвуз. Толстенные, как кирпичи, учебники по анатомии глотал без особого удовольствия, но без сожалений.

Так было до первой практики.

— Почему вы вообще хотите быть врачами? — спросил пожилой доктор с уставшими глазами.

— Ну… престиж, хорошие деньги….

— Престиж? — он рассмеялся глухо. — Кто теперь уважает врачей? Либо недолечил — и на тебя заведут дело, либо перелечил — и снова виноват.

И вот так начал слышать всё больше циничных шуток от старших коллег:

— Сейчас врач — это не лечащий, а бумажный червь. Большую часть времени мы тратим на отчёты. Пациент, который не приносит прибыль, койку не получит.

Через пару месяцев я сам стал свидетелем нелепиц:

— Вы хотите поставить стент 89-летнему старику?

— Он этого хочет, и мы обязаны.

— Но он не понимает…

— Переубеждать — нарушение его прав.

Реальная власть принадлежала не врачам, а управляющему в дорогом костюме, который считал прибыль важнее диагноза.

Мне казалось, что ошибся. Но потом пришёл 2009-й. Мировой кризис. И новость: Goldman Sachs выплатил своим топам 240 миллионов долларов бонусов. Все были в ярости. А я… я понял, куда мне надо.

— Даже если мир рушится, в центре бури тихо, — подумал тогда цинично.

Совесть? Справедливость? Пусть ими занимаются другие. Я хотел твёрдую землю под ногами.

В 2013-м оказался на Уолл-стрит. И да, свои деньги заработал в пиндосии. А теперь прикиньте цинизм ситуации, что их деньги шли на защиту тех, кто убивал их марионеток.