Гил напрягается, и я тут же бросаю взгляд на его кинжал, чтобы убедиться, что он все еще заткнут за пояс. Не знаю, приведут ли мои слова к каким-то последствиям и существуют ли какие-то правила неповиновения лидеру, но если все мои силы заключены в моих словах, то я с радостью этим воспользуюсь.

– Если я тебе не друг, то кто? – ласково спрашивает Анника, пытаясь сломить мое сопротивление.

– Тот, кому я пока не доверяю, – честно признаюсь я.

Она медленно кивает, принимая мою точку зрения, словно понимает, что она оправданна. Словно я не первая, кто так плохо реагирует на их «гостеприимство».

– Знаю, тебе в это трудно поверить, но я не желаю тебе зла. И, несмотря на твое мнение о наших проверках, мне бы хотелось однажды стать твоим другом. Поэтому предлагаю начать с простого рукопожатия и посмотреть, что будет дальше.

Что-то подсказывает мне, что это большее, на что мне можно надеяться, поэтому я обхватываю ее руку.

На ее лице тут же вспыхивает улыбка.

– Нами, верно? – спрашивает она, и я киваю. – Добро пожаловать в Поселение. Мы очень рады, что ты присоединилась к нам.

Неровные половицы скрипят, и рядом с ней появляются Ахмет, Тео и Шура.

Если все, что они рассказали мне о Колонистах, правда, то находиться здесь намного безопаснее, чем скитаться в одиночестве. Конечно, эта мысль не помогла мне простить удар ножом в сердце, но помогла принять решение, что стоит попытаться найти с ними общий язык.

– Мы рады, что ты не Туз, – проведя рукой по каштановым кудрям, с усмешкой говорит Тео.

– Прости, что маме пришлось тебя ударить. – Шура морщит веснушчатый нос. – Пожалуйста, не злись на меня, что не предупредила тебя об этом.

Я перевожу взгляд с нее на Аннику, не находя общих черт.

– Многие создают новые семьи в Бесконечности, – удивившись моей реакции, говорит Анника. – Это помогает нам лучше понять этот мир. Помогает быстрее принять происходящее.

– Когда проводишь с кем-то бок о бок сотни лет, начинаешь относиться к ним как к членам семьи, – улыбаясь приемной матери, добавляет Шура.

Я указываю на их одежду, а затем обвожу рукой комнату.

– Большая часть этих вещей выглядит современно. А несколько сотен лет вернули бы вас в каменный век. И если один из вас не «Флинтстоун» [5] , не понимаю, как такое возможно.

– Здесь время течет иначе, – объясняет Ахмет. – Вернее, времени нет вообще. Наше существование неизменно. И то, что мы воспринимаем как течение времени в Бесконечности, не имеет никакого отношения к тому, что происходит в мире живых. То, что мы посчитаем здесь неделей, там может занять секунды, а может и годы. Здесь нельзя применить какие-то научные знания или формулы. Наши оси времени не параллельны.

– Так для моей семьи… – Я замолкаю, пытаясь осмыслить все, что он сказал.

– Они могут еще не знать, что ты умерла. Или уже прожили двадцать лет. Единственное, что нам известно, что, проведя здесь какое-то время, ты почувствуешь… – Ахмет кривит рот, подбирая слова.

– …будто прошло несколько жизней, – заканчивают Тео и Шура в унисон, а затем ухмыляются друг другу.

Это знак очень долгой дружбы.

– Вот почему, – продолжает Анника, – нам кажется, будто мы прождали тебя целую вечность.

В комнате повисает тишина, и я понимаю, что все смотрят на меня.

Даже Гил, хотя его взгляд гораздо более напряженный.

– Наш Герой, – расправив плечи, говорит Анника.

Я качаю головой и отмахиваюсь от ее слов.

– Нет, ты ошибаешься. Я не Герой. – Перевожу взгляд на Аннику. – Я знаю, что произошло… как я умерла. Но один взрыв адреналина не делает из меня героя. Проклятье, да я пауков боюсь. Так что если это какой-то значимый момент для вас, то простите, что разочаровываю, но вы выбрали не того человека.

Комнату заполняет дружный смех. Даже на хмуром лице Гила появляется улыбка.

Мои щеки начинают пылать. Видимо, я ляпнула какую-то глупость. Анника тепло улыбается мне и обводит рукой комнату:

– Ты значима не больше, чем мы. Мы все здесь Герои. И королева Офелия боится нас больше всего на свете… ну, помимо собственной смерти. Потому что в истории человечества есть герои. – Она делает шаг ко мне. – Герои – это те, кто управляет собственным разумом. Те, кого Колонисты считают угрозой. Потому что, пока мы существуем, у людей все еще есть шанс. Мы все еще можем сражаться.

– Значит, я… не особенная или необычная.

Выражение лица Анники смягчается:

– Необязательно быть особенной, чтобы иметь значение для нашего общества. Нас очень мало, и мы выживаем лишь потому, что держимся вместе. – Она обводит взглядом присутствующих. – А еще жители Поселения считают своей миссией спасти как можно больше людей из Распределителя. Хотя уже очень давно люди не оставались в сознании достаточно долго, чтобы увидеть наш зов.

Я вспоминаю огоньки в комнате, призывавшие меня последовать за ними.