Он догадывается об этом? О какой войне говорил Эттор? О войне между людьми и Колонистами или о войне между братьями? Между герцогствами?

Шаги отдаляются от балкона, поэтому я пользуюсь моментом, чтобы сбежать. Я перекидываю ногу через перила балкона и хватаюсь за выступающие из стены камни. Осторожно подбирая, куда поставить ногу, я радуюсь, что платье достаточно легкое и не тянет меня вниз своей тяжестью, пока я ползу вдоль стены.

Добравшись до окна библиотеки, я трачу некоторое время, чтобы открыть его. Но в итоге рама поддается, и у меня появляется возможность проскользнуть внутрь. Ноги ступают на мягкий ковер, и я по-кошачьи слегка сгибаю колени.

Библиотека от пола до потолка забита разномастными книгами, а воздух наполнен запахами потертой кожи и пыли. Длинный белый диван расположен напротив незажженного камина, а на стене висит гобелен с изображением Четырех герцогств. Лабиринт из живой изгороди, обозначающий Победу, пламя – Войну, океан – Голод и единственный цветок посреди мертвой земли – Смерть.

Я тихо закрываю окно и направляюсь к двери. Но на полпути одна из полок привлекает мое внимание. «Черный Красавчик» [9] . «Удивительный волшебник страны Оз». «Гордость и предубеждение». «Дракула». Я знаю эти названия. Читала эти книги. А некоторые даже не по разу. Книги в Поселении пусты внутри, потому что никто не может вспомнить достаточно слов, чтобы воссоздать их. А здесь, у Колонистов…

Любопытство берет надо мной верх, и я достаю одну из книг с полки, после чего принимаюсь листать страницы. Сердце замирает в груди, когда я понимаю, что страницы заполнены сотнями слов, воскрешающих воспоминания в замысловатом танце. Возможно, Колонисты не способны видеть сны и создавать новые вещи, как люди, но они помнят то, что мы позабыли. Они умеют имитировать.

И, к моему удивлению, в этих далеких Четырех герцогствах, управляемых теми, кто предпочел бы, чтобы нас не существовало вообще, я нашла что-то стоящее спасения.

Не знаю, может, мои действия вызваны эйфорией, бурлящей в крови, но мой взгляд скользит по книгам, пока не натыкается на маленький темно-бордовый томик с золотистыми буквами… который легко помещается в потайном кармане платья.

Я забираю его с полки, оставляя пустое место, и прячу его, как драгоценность. Но, когда поворачиваюсь к двери, встречаюсь взглядом с парой карих глаз. У меня тут же перехватывает горло, словно туда насыпали песок.

Служанка смотрит на меня в ответ, но в ее взгляде не пустота, а что-то похожее на сталь.

Что-то похожее на сопротивление.

Я замираю. Люди во дворце не имеют права расспрашивать Колонистов, но все же…

В ее глазах светится любопытство. А, как говорила Шура, любопытство не то, чем обладают люди, проглотившие таблетку.

– Твой разум не спит? – еле слышно спрашиваю я.

Девушка не двигается. И даже не моргает.

Я делаю шаг вперед, оставляя между нами с десяток сантиметров.

Ее руки прижаты к бокам, и нет никаких признаков, что она сейчас отступит. Никаких признаков, что она нападет или позовет на помощь. Она просто продолжает смотреть на меня.

Я всматриваюсь в ее покрытое веснушками лицо, выискивая доказательства, что она смогла вернуть себе хотя бы частичку собственного разума. Что она больше не пустая оболочка.

– Ты все еще здесь? – Мой голос едва ли громче вздоха.

Через три удара сердца ничего не происходит, а затем по ее щеке скатывается слеза. Ужас пробирает меня до костей, но, прежде чем я успеваю задать ей хоть какой-то вопрос, она выскальзывает в двери библиотеки.

И сколько я ни брожу по коридорам, мне не удается ее найти.

– Молодец, Нами, – говорит довольная Анника.

Ахмет улыбается мне от другой стороны стола. На обратном пути он не произнес ни слова, боясь накликать неприятности. А сейчас, добравшись до безопасных стен Поселения, он сидит, слегка наклонившись вперед и сложив руки под подбородком с улыбкой на лице.

Шура и Тео сидят рядом с ним, уставившись в пол и прижимая к ушам металлические устройства. До встречи принца Калена с Гвардейцами еще далеко, но они не хотят пропустить ни словечка.

Я прикусываю губу:

– Ты слышала, что там говорили?

Анника тут же напрягается:

– Да, похоже, у герцога Победы есть враги даже при его собственном дворе.

– Легче снести замок, который уже рушится, чем тот, у которого крепкое основание, – кивнув, добавляет Ахмет.

Я практически чувствую, как предательские слова Эттора скользят по моей коже. И даже провожу по руке, чтобы избавиться от этого чувства.

Но раз Эттор готов предать Келана… значит, у них разные взгляды. Они разные по своим идеалам. И, возможно, это доказывает, что некоторые из Колонистов более злые, чем другие.