Не знаю, каким образом я не разжала руку.

Вероятно причина в том, что я все-таки человек, и я разумом понимала, что это шеф, пусть и местный, но все-таки коллега. Возможно потому, что чувствовала свою ответственность. А может у меня просто был шок, я не знаю, но хватку я не разжала. Зато поняла, почему он говорил, что никто никогда не подал бы руку падальщику.

Вторым рывком Сайнхор выпрыгнул на берег, и почти сразу утянул меня за собой, чтобы кинув на землю, нависнуть, рыча и едва не истекая слюной. А вот все остальное у него истекало – одежда, кожаная веревка которой был привязан шеф, когда начал спуск, обувь, перчатки… Оно все осыпалось тленом. И я так понимаю, если бы Сайнхор попытался воспользоваться веревкой, чтобы выбраться… веревка бы его не спасла, обратившись прахом.

— Совсем хреново? — спросила я у чудовища, нависающего надо мной, практически распятой на, между прочим, далеко не мягкой земле. Тут осколки каменные везде были, больно в спину впивались.

Шеф зарычал. Жутко так, аж до костей пробрало, а затем все же слез с меня. В смысле не то, чтобы он на мне валялся, но его конечности пришпилили как бабочку к стене, наверное, не пройди я весь тот ад, что пришлось пройти по вине Даркана, я бы заорала. Или испугалась. Или впала в панику. А так… Просто за шефа волновалась.

— Убивать умеешь? — все еще рыча, спросило чудовище.

— Естественно, — мрачно призналась я.

Кивок и Сайнхор кинулся на одного из трех — стремительно трансформирующегося фейри. Трансформировался фейри определенно в зомби, потому как покрывался зелеными пятнами, и ни один из сородичей к нему даже не приблизился. Сайнхор убивал сам. Грыз, терзал, разбирал на составные части.

Оборотень, единственный из живых, тут же оказался в распоряжении фейри, и они его, несмотря на всю свою надменность, принялись лечить одним групповым сеансом. Шестеро стояли, протянув руки и словно ловя на радары тепло солнечного света, а седьмой, тот что фотошопился тут, опустившись на одно колено, шептал что-то себе под нос, держа ладони над грудью оборотня, где груди видно было мало, а вот крови много.

Мне же достался вампир.

Его шеф закинул максимально далеко, и вампир повредился при падении, но все равно встал и теперь медленно, но верно, шел прямиком ко мне и Сайнхору. Вампиры держались в стороне, помрачнев разом, оборотни приготовили оружие, но стрелять никто не торопился. Я поняла, что придется мне.

Первый выстрел из арбалета — и болт застрял в глазу озомбивавшегося вампира. Но это зомбаку не помешало ничуть, он лишь пошатнулся и дальше пошел.

Пришлось спешно менять тактику.

Семью выстрелами я снесла зомбаку голову и монстр пошатнувшись, рухнул на колени.

— Голова! — рявкнул на меня Сайнхор. – Держи голову! Она не должна свалиться в пропасть!

Выстрел, и катившаяся к сломанной ограде башка была пришпилена к земле

Я, не двигаясь с места, перезарядила арбалет, приготовила второй колчан с болтами, и проверила на месте ли стреляющий браслет. И все это под охреневшими взглядами что вампиров, что оборотней. А фейри никуда не смотрели – они оборотня лечили самозабвенно.

Потом по словам шефа была «Бытовуха».

Групповуху фейри закончили и сдали оборотня его соплеменникам с рук на руки — живым, здоровым, но слегка так основательно потрепанным жизнью.

А шеф в гордом обнаженчестве, пока я скромно делала вид, что вообще ничего не видела и смотрю исключительно на мертвяков, сходил в экипаж, оделся. Потом вернулся. Что первый, что второй труп очертил белым мелом, поразительно рисовательных качеств, а затем сел и начал заунывно петь, аки шаман. Я думала молится, но как оказалось он таким макаром костер разжигал.

Первым в призванном белом пламени сгорел дотла фейри. Потом пришла очередь вампира.

Когда шеф закончил, вампиры спели свою песню — и их пепелообразный сородич исчез, словно его слизало языком мрака.

Фейри тоже с распевкой не затягивали и их единорассового сотоварища слизало языком света.

Потом было два церемонных поклона Сайнхору, и фейри с вампирами отчалили.

Потом оборотни ремонтировали ограду, а шеф сжигал спущенные в океан мрачного дыма веревки. Вид у Сайнхора был… жуткий. Такой словно из него всю душу высосали и силы высосали тоже.

Когда с веревками было покончено, он перемахнул через отремонтированную уже ограду подошел ко мне и не глядя, сказал:

— Спасибо.

Я уже не готова была сказать «Не за что», потому что точно знала – есть за что.

— Ну, вы меня на месте не загрызли и то хлеб, — мое философское замечание шефу почему-то не понравилось.

Косо взглянув на меня, мрачно спросил:

— А как поняла, что мог?

— Интуиция полицейского никогда не подводит! – гордо отрапортовала.

А потом уже вообще не гордо спросила: