– Каиль? – мама явно испугалась.

– Дыши, – посоветовала ей, – просто дыши…

Седьмой месяц! Рано, черт возьми! Слишком рано!

***

Доктора Савадж я набрала, несясь на огромной скорости с горы, порой срезая путь практически напрямую, пролетая через участки на которых априори не было дорожного полотна. Мама боялась лишь первые минут двадцать, а после почувствовала то, что уже основательно ощущала я.

– Как? – было ее единственным вопросом.

– Ты близкий мне человек, я тебя чувствую, – быстро ответила.

Проклиная некоторых любительниц полакомиться у очередного трупа, и не спешивших ответить мне на звонок.

Когда же Савадж, наконец, изволила ответить, я уже была готова перегрызть ей горло в самом буквальном смысле этого слова.

– Князь Даркан, дорогая, рада тебя слышать, – проворковала вампирша. – Как дела?

Пока не родила, блин!

– Седьмой месяц, сильное кровотечение, похоже, выкидыш, – срывающимся голосом, проговорила я.

– Кто пациентка? – мгновенно перестала фамильярничать Савадж.

– Человек, – то, что она моя мать было не существенно для вампирши, а вот то, что человек – существенно.

– Где вы?

Я скинула координаты.

Савадж скинула адрес ближайшего вампирского госпиталя и сказала:

– Поторопись.

Но я и так мчалась на пределе.

***

Белые стены сверх современного госпиталя, сплошные упыри вокруг, неизменные реверансы и поклоны и я, сидящая в комнате ожидания и готовая нервно грызть что угодно, подошли бы даже кактусы. Я бы предпочла быть сейчас рядом с мамой, Марка к ней пропустили, а меня выставила доктор Савадж, потому что я князь, я влияю на окружающих, волей-неволей моя нервозность передается и медперсоналу, и при мне человеческий врач акушер-гинеколог трясется от ужаса, не в состоянии сосредоточиться на состоянии пациентки.

На пару минут ко мне вышел Марк. Отчим, блин. Посидел рядом, старательно сдерживая свой страх, а ужас он испытывал интуитивный, как впрочем и все, кто находился рядом с вампирскими князьями. Особенно со столь сильным князем, как я.

Что-то сбивчиво рассказывал о том, что беременность была с самого начала с осложнениями, но у мамы было чувство вины, она хотела побыть хорошей матерью хотя бы для одного ребенка, чтобы искупить свою вину передо мной. И в последнее время ей становилось все хуже, но она все равно хотела сегодня встретиться со мной… как чувствовала, что можем больше никогда и не поговорить.

Я кивала словно болванчик, не понимая половины его слов, не видя окружающего пространства из-за застывших в глазах слез, и продолжая чувствовать все усиливающую бесконечно нарастающую боль…

Дрожащими руками схватила телефон, и едва Савадж ответила, произнесла:

– Обезболивающие не действуют, у нее скоро будет болевой шок.

– Ты… Князь, как ты?.. – она явно была в шоке.

– Быстрее.

И я вырубила телефон.

Марк помчался к матери.

Я осталась сидеть одна, за тремя дверьми из бронированного стекла от мамы.

И вдруг все изменилось.

Чувство абсолютного спокойствия и уверенности в том, что все будет хорошо – нахлынуло внезапно. Следом мои плечи окутали теплым плащом с запахом вампира, которого я узнаю не то чтобы из тысячи, их пару миллионов тысяч сходу. Затем мне вручили обжигающее кофе с запахом шоколада и мяты, а на левом запястье защелкнулся браслет с камнями от бледно-желтого цвета, до янтарного и золотого.

– Что это? – тихо спросила, у севшего рядом князя Тьмы.

– Цитрин. Знаю что не самый любимый из твоих цветов, но сейчас тебе потребуется его сила.

Судорожно вздохнув, тихо спросила:

– Как ты узнал?..

– Ты знаешь ответ, – почти, что попытка пошутить. Но затем последовало серьезное: – Мы чувствуем боль своих близких. Так я ощутил боль матери в момент, когда отец лишал ее жизни. Так я чувствую тебя.

Медленно сделав глоток одновременно и обжигающего и охлаждающего кофе, спросила:

– А кого еще?

– Если ты спрашиваешь обо мне, то на этом все. Лишь вас двоих.

Вот такая суровая правда жизни.

Я посмотрела на браслет с камнями, под цветом белых больничных ламп сияющих золотым блеском, и произнесла:

– Ты сказал, что мне сейчас потребуется сила этих камней. Что ты имел ввиду?

Помолчав, князь спросил:

– Что ты чувствуешь сейчас?

Мне было страшно произносить это вслух, но я все же сказала:

– Боль.

– Она исчезает?

Мы толком не говорили со дня свадьбы Малисент и Навьена, я все никак не могла привыкнуть к голосу князя, но ситуация не позволяла сейчас думать о себе.

– Она нарастает, – прошептала с ужасом.

– Значит, ты знаешь, чем все закончится, – произнес Даркан.