Посмотрел на часы — половина первого. Можно сходить пообедать в столовой, потом немного прогуляться, подышать воздухом. Не сидеть до вечера в четырёх стенах, изводя себя лишними мыслями.

Вышел из кабинета и направился к лифту. В коридоре встретил нескольких сотрудников — все здоровались, улыбались, вели себя вполне по-человечески. Обычные люди на обычной работе. Где он раньше видел зловещие физиономии и подозрительные взгляды?

В столовой взял борщ, котлету с макаронами, компот. Сел за столик у окна и стал есть не спеша, наслаждаясь простой человеческой едой. Рядом сидели его коллеги, обсуждали планы на выходные, делились новостями. Нормальная, здоровая атмосфера.

После обеда прошёлся по скверу рядом со зданием. Зелень, цветы, скамейки, где сидели пожилые люди и играли в шахматы. Дети бегали по дорожкам, женщины гуляли с колясками. Жизнь во всей её простой красоте.

Вернувшись в кабинет, он довершил работу над плакатом. Добавил последние детали, подправил цвета, вписал заключительные надписи. Получилось хорошо — информативно, понятно, запоминающе. Именно то, что нужно.

К пяти вечера все текущие дела были закончены. Гоги убрал работы в сейф, навёл порядок на столе, приготовился уходить. В шесть, как велел Крид, он покинет офис и отправится домой.

За окном солнце клонилось к закату, окрашивая небо в мягкие розоватые тона. Где-то там, в этом обычном мире, жила Аня, мечтая о звёздах. Там же работали товарищи из артели, создавая театральную красоту. Там же ждала его квартира с недописанной картиной и всеми простыми радостями домашнего уюта.

Мир был большим, красивым и по-человечески понятным. А все драконы жили только в его голове, в тех воздушных замках, которые он сам себе построил. Но теперь эти замки рухнули, и он мог дышать свободно.

Внутренний покой, который он обрёл сегодня, был хрупким и, возможно, временным. Жизнь ещё не раз подбросит ему испытания, заставит сомневаться и волноваться. Но сейчас, в эту минуту, он был просто счастлив быть живым человеком в живом мире.

И этого было достаточно.

Премьера «Железного потока» была назначена на субботу, двадцать четвёртое июня. Гоги специально отпросился с работы пораньше, чтобы успеть домой, привести себя в порядок и добраться до театра к началу спектакля. День был солнечный и тёплый, настроение — приподнятое. Впервые за долгое время он шёл на культурное мероприятие не по служебной необходимости, а по собственному желанию.

Дома он тщательно выбрал одежду. Тёмно-серый костюм, белая рубашка, галстук в тонкую полоску. Начищенные ботинки, аккуратно зачёсанные волосы. В зеркале смотрел на него подтянутый мужчина средних лет, в глазах которого появился давно утраченный блеск. Совет Крида о здоровом образе жизни уже давал результаты.

К театру добрался на трамвае. Здание сияло праздничными огнями, у входа толпились зрители в нарядных костюмах и платьях. Атмосфера была торжественной — премьера всегда событие в театральной жизни города.

В фойе его встретил Степан Фёдорович, нарядно одетый и явно волнующийся.

— Георгий Валерьевич! — обрадовался он. — Как хорошо, что пришли. Без вас этой премьеры не было бы.

— Ну что вы, — скромно отмахнулся Гоги. — Я только немного помог.

— Немного? — возмутился бригадир. — Да если бы не ваши декорации, спектакль бы провалился! Особенно тот белогвардейский штаб — режиссёр в восторге.

Они прошли в зал, и Гоги занял место в партере, откуда хорошо был виден весь спектакль. Зал постепенно заполнялся — рабочие с заводов, служащие из учреждений, студенты, интеллигенция. Пёстрая публика, объединённая любовью к театральному искусству.

Наконец погасли огни, поднялся занавес. На сцене развернулась первая картина — штаб Красной армии во время Гражданской войны. Декорации, которые создавала вся бригада артели, выглядели убедительно и живо. Простые деревянные столы, карты на стенах, телефонные аппараты — всё дышало суровой романтикой военного времени.

Гоги следил за действием с профессиональным интересом. Как работают его декорации, как взаимодействуют с актёрской игрой, как помогают создать нужную атмосферу. Пока всё шло прекрасно — зрители были увлечены, актёры играли с подъёмом.

Особенно удачной получилась сцена в белогвардейском штабе — та самая, которую он переделывал по просьбе режиссёра. Потёртые стены, простая мебель, сломанная люстра создавали ощущение обречённости отступающей армии. Актёры, играющие белых офицеров, двигались в этих декорациях как настоящие люди в настоящих комнатах.

— Видите? — шепнул ему на ухо появившийся рядом Степан Фёдорович. — Ваша работа живёт на сцене.

Действительно, декорации не просто служили фоном, а участвовали в спектакле наравне с актёрами. Каждая деталь работала на общий замысел, каждый цвет поддерживал нужное настроение.