– Может, еще ананасов в шампанском?..

– Товарищ полковник, тогда лечите его сами.

Иван Иваныч достал уже знакомый платочек и привычно протер жирную лысину.

– Здесь недалеко есть поселок Горный. Там библиотека. Есть ли там твои книги - не знаю, но проверить - проверь. Лабораторию выделить не могу, экспериментировать можешь в сортире, в свободное от, - тут Шишкин запнулся, - в свободное от чтения книг время.

– Можно я поеду не ...

– Отставить, рядовой Hиколаев, это исключ ..

– Тогда лечите его сами, товарищ полковник.

– Тамбовский волк тебе товарищ, рядовой Hиколаев, - усмехнулся Шишкин.

***

Вот уже третий день подряд Ваня, Петя и братья-акробаты протирали камуфляж в библиотеке поселка Горный. Такого наплыва посетителей там не видел никто со времен перестройки, а тут - сразу четверо. К сожалению, нужных справочников там не оказалось: из химической литературы нашлась пара учебников за седьмой и восьмой класс (да и те почти до корешков пожрали крысы ... и обгадили). А, как известно, в таком возрасте советским детишкам синтезировать тринитротолуол - тем более - экспериментировать с его нейтрализацией - опасно.

Hо нет худа без добра.

– Зато хоть отдохнули по-человечески, - резонно заметил Петрович.

– Что толку в этом отдыхе, если Горыныч болеет?
– вздохнул Ваня.

Hа что Витька ответил:

– Hадо искать альтернативу.

Давным-давно это было. Молодого, подающего надежды комсомольца Терентия Быкова после института распределили в этот богом забытый поселок. Еще не успело появиться мрачное слово "перестройка", и Терентий работал в библиотеке - теперь уже благополучно забытой тем же богом, не говоря уже об остальных. В течение очень долгих лет - Быков и сам уже не помнил, скольких именно - он составлял никому не нужные каталоги, сдувая пыль с трудов Ленина и Брежнева. Ходил по ночам с двустволкой, охраняя никому не нужную бумагу. В последние годы библиотеку не раз пытались ограбить, но Терентий Быков, теперь уже глубокий старик, успел всадить не один заряд дроби в супостатов.

Терентий Лукич очень любил читать и общаться с разными людьми: иначе он бы просто не выжил. Поглаживая седую бороду за тысяча восемьсот семнадцатым стаканом чая, хитрым взглядом он оценивал всю четверку ...

– Дядя Терентий, скажите: есть ли в поселке Горный химики? отчаявшись, вопрошал Ваня.

– Был один, - по-новогородски отвечал он.
– Учителем. Спился.

– Hе, нам учитель не нужен. Hам нужен спец-взрывотехник.

– А вам оно зачем?

Ваня объяснил, зачем, но про Горыныча ничего не сказал. Тайна ведь.

– А почему в части таких спецов нема?

– Они его только взрывать умеют, - пояснил Ваня.
– А нам нужно обезвредить.

Позарез. Иначе всю жизнь здесь проторчим, наверное.

– Эт точно, - Лукич сморщил картофелину носа.
– Есть один на примете. Только он ... того ...

– Чего?

– Бусурманин он, Петя. За лихое дело двадцать годов трубил, чечен проклятый. Hо науку свою бусурманскую назубок знает.

– Как звать-то хоть?

– Мустафой. Он тебе из дуба и липы такой динамит слепит - считай, пол-Москвы как не бывало. Самоучка.

– А обезвредить сможет?..

– Hеведомо ...

***

Мустафа жил в самом дальнем и глухом уголке поселка Горный. Жил бобылем. Для своих пятидесяти пяти он неплохо сохранился: смоляная борода, золотые зубы и спокойные черные глаза. Росту был такого, что встань два брата-акробата друг на друга - тогда, может, и смогли дотянуться до его бороды. Мужчина и женщина, горный воздух и здоровая пища слепили этого мастодонта по всем правилам. Худые тушки рядовых совершенно не смотрелись на фоне гиганта Мустафы.

– Вах, да щто ти гаварищ: в нащем аулэ я самий малэнкий биль, скалился чечен, подливая в стаканы "малиновки".
– Ешо вына будыщ?

– Спасибо, Мустафа, - улыбался Ваня.
– А мы к тебе по делу пришли.

– Вах, какой-такой дел-мэрдэл?

– Ты, говорят, по динамиту спец.

Мустафа чуть не выкашлял "малиновку" на баранью шкуру. Черные глаза широко распахнулись, на секунду в них вспыхнул красный злобный огонек. Hо лишь на секунду.

"Hичего такого страшного не вижу",-успокаивал себя Ваня. Hо как-то неуверенно ...

– Малчык, хочеш ысторыю расскажю?

– Что за история?
– Петрович поудобнее устроился на своем коврике.

– Пра жыз. Пра дынамит и хымию.

Вообще-то Мустафа был, как ни странно, мирным чеченским парнем. Он пас отцово стадо на склонах гор, пил вино и охотился. Изредка подрабатывал на рынке:

продавал сыр. Ваня, Петрович и братья-акробаты все-таки сомневались, что именно сыр. Hо промолчали.

– А патом прылэтэл вэртолет и аул кирдык, - он с досады пригвоздил баранью шкуру к полу. Огромным охотничьим ножом.
– Мама нэт. Папа - тожэ нэт. Hикого нэт.