В следующий миг мир взорвался искрами, а тело и душу затопила чужая боль. Я чувствовала пережитое хозяйкой подвески перед ее смертью. Эта девушка внезапно показалась мне родной, частью семьи, а ее чувства я переживала как свои собственные. После этого боль отошла, и в мое сознание осторожно постучалась чужая воля, моля о помощи и отмщении. И я не могла отказать, всеми уголками своей души чувствуя, что так будет правильно. Легкий порыв благодарности коснулся моего сердца, и я ненадолго отключилась.

– ------- • ? • --------

Ошалело открыв глаза и тут же вскочив на ноги, я резко огляделась. Я все еще нахожусь на странной поляне, а судя по положению солнца, сознание меня покинуло не более, чем на полчаса. Рука моя все еще сжимала подвеску, которая уже больше не светилась и казалась совершенно обычной. Не до конца уверенная, зачем, но я надела ее на себя, а затем вновь подняла синюю книжицу, на сей раз четко разобрав на обложке замысловато выведенную букву «Б». Открыв первую странницу и пробежав глазами по строкам, не сдержала грустной усмешки.

— Айрис, значит. Айрис Бэнуа. Покойся с миром, подруга.

После произошедшего только что я почему-то чувствовала странную родственную связь с погибшей девушкой. И потому мои следующие действия казались особенно кощунственными: дрожащими руками я осторожно вытянула из-под ее головы темный плащ с капюшоном, к счастью, почти не запачканный кровью, и накинула на себя. Потом методично осмотрела содержимое сумки. Кроме кольца-печатки с тем же вензелем буквы «Б» и нескольких листов документов, а также конверта с письмом, я ничего важного не обнаружила. Бегло пробежавшись глазами по документам, я узнала, что Айрис Бэнуа направлялась в город Эльфхэйм, где должна была пройти вступительные испытания в некой Академии техномагических наук и искусств.

— Кажется, у меня совсем крыша едет, — покачала я головой, меж тем пряча подобранное кольцо и бумаги во внутренний карман плаща.

Уже собираясь покинуть страшное место, я невольно зацепилась взглядом за обувь на покойнице. Несколько раз переведя взгляд с ее кожаных полусапожек на свои измазанные в крови тапки-кролики, я почувствовала себя особенно мерзко и едва не дала самой себе подзатыльник. Ну уж нет, до такого я не опущусь. Не оглядываясь более, покинула злосчастную полянку.

Лес был не густой, так что впереди ясно виднелась трасса. К ней я и направилась. Когда деревья расступились, я поняла, что о асфальтировании в здешних местах и не слышали, видимо: передо мной проходила достаточно широкая дорога, которая хоть и была достаточно ровной и почти без ямок, но совершенно точно указывала на мою далёкость от цивилизации. Погадав детской считалочкой, выбрала идти направо и зашагала вдоль обочины. Через некоторое время, когда солнце поднялось достаточно высоко и даже начало немного припекать, дорога внезапно стала снижаться, и передо мной открылась впечатляющая картина.

— Вот это да, — даже присвистнула я, замерев на месте.

Вниз тянулся длинный пологий склон, по которому светлой змеей извивалась моя дорожка, рассекая зеленую чашу широченной долины, поблёскивающей серебристыми озерцами, с такого расстояний казавшимися маленькими лужицами. В центре низовья деревья сгущались, собираясь в достаточно густые пролески, опоясавшие несколько холмов в самом сердце природной чаши. На выделяющемся отдельно, более высоком холме взмывал в небо острыми шпилями башен белоснежный город.

— Да что здесь происходит? — шокировано пробормотала я. — Кто-то похитил меня и увез куда-то в Европу или что?

Внезапно ко мне вернулись воспоминания вчерашнего вечера: я варю глинтвейн и пытаюсь дозвониться до дедушки с бабушкой, ко мне в квартиру проникает какой-то странный и жуткий тип, направляет в мою сторону подозрительную темную энергию, а потом я просыпаюсь здесь. Медленно стало подходить осознание, что я совершенно не понимаю, где именно “здесь” нахожусь. Причем из одежды на мне лишь домашний халат, тапки и позаимствованный, я настаиваю на этом определении, у трупа плащ с капюшоном. Ни денег, ни моего телефона при мне не было, и у девушки в сумке я таких вещей не обнаружила.

Внимательно осмотрев открывающийся вид на дорогу впереди, я не обнаружила ни намека хоть на одну самую захудалую машину и была вынуждена смириться с длительной пешей прогулкой в сторону далекого города. Шагая так до самого вечера с некоторыми перерывами на отдых, я смогла добраться лишь до первых пролесков в подножии холмов. До ближайшей то ли деревеньки, то ли поселка, виднеющегося редкими огоньками впереди, путь занял бы треть пройденного сегодня, так что не было особого смысла куда-то идти среди ночи по неизвестной местности. Делать нечего, и, осмотревшись, я выбрала маленькую пещерку в основании одного из холмов. Она была неглубокой, низкой, но хотя бы сухой и без признаков неприятной живности вроде змей и насекомых. О том, чтобы развести огонь не могло быть и речи, потому как у меня не было ни зажигалки, ни спичек. Желудок напомнил было о себе жалобным урчанием, но я стоически проигнорировала его замечание. В пути ничего съестного не попалось - ни ягодки, ни грибочка.

Думала, что в таких условиях уснуть мне ни за что не удастся, однако же стоило лишь укутаться в плащ и лечь, подложив под голову некое подобие самодельной подушки из найденного неподалеку мха, как сразу же сморил беспокойный сон. В сознании то и дело вспыхивали картины последних событий, пустые глаза мертвой Айрис и та странная блестящая пыль, въевшаяся мне в кожу ладони. Только промучившись до предрассветных сумерек из-за постоянных пробуждений от навязчивого чувства чужого присутствия я, наконец, погрузилось в блаженную тьму без сновидений.