— Грамотный, это верно. И взломщик, тоже верно, — говорю я, проглотив какую-то кашу-размазню из глиняной плошки.

А потом засыпаю, как это принято у меня в таких случаях. Как тут не заснуть, когда покачивает, как на волнах, в желудке какая-то еда, а еще можно лежать.

А вот следующее пробуждение было не настолько приятным. Хотя интерьер был тот же, окружение тем же, а вот впечатления уже другие. И вонь, и мрак, и сырость — короче говоря, как в корабельном трюме. Ни удобств, ни кондиционера, ни прочих радостей господских покоев.

— Братцы, давно плывём?

— Четвертый день уже. А что, опаздываешь куда?

— Да очень похоже, что снова в гости к смерти опоздал.

— К ней спешил? Тогда всё в порядке, туда и плывём. Ты не спеши, босяк, пока дошкандыбаем, пока познакомишься с костлявой, роман закрутите, а там и подженишься на ней. Я Вольх, а тебя как кликать?

— Жорж Милославский.

— Тю! Благородного только из себя не строй, всё одно не проканает. Вместе со всеми на планитациях загнешься. Разве что обиднее будет, если в самом деле из бастардов. А тем паче, если последыш баронский.

— Ты у кого в найме был перед последним боем? — Снова с вопросами мутный какой-то типок лезет.

— Не помню. Вот ту помню, а там не помню.

— А что помнишь?

— Что вон тот зовется Тетерев, а ты птица подозрительная. Братцы, в нашей клетка кто тюремщикам стучит?

— Да вроде никто, — подключился Тетерев, — А ты что, в самом деле из подкрученых? Чем промышлял до найма?

— Вот вы пристали! — Я оглядел в дневном свете, льющемся сверху через решетку, своих товарищей по несчастью. На вояк они не походили. — С чего вы вообще решили, что я с найма?

— Так тебя выкупили у тех шакалов, которые после морского боя недобитков собирали. А как мы услыхали, ваши наёмники в том разе с мерсальцами схлестнулись.

— И как, кто победил?

— Точно не придуривает! Не помнит! Волки эти мерсальские взяли сотней лодок на абордаж все четыре каравеллы ваши, кого порезали, кого живьём в море выкинули как тебя, и ходу до дому! Кто потонул, кто к берегу выгреб, а самых невезучих потом со скал безымянных контрабандисты сняли да в рабство и продали. Друг твой рассказал, пока не помер.

— Мой друг?

— Да можа ты и не знал его. Из вашей конторы был несчастный. Или счастливчик, как посмотреть. Он уже отмучился, а тебе вместе с нами с Костлявой на плантациях гнить постепенно.

— Тетерев, чего ты заладил «Костлявая, помрем»! Хочешь сразу помереть, так удавись на штанине, нам воды больше достанется!

— Нет, я тоже подёргаюсь. Не сбегу, так в надсмотрщики выбьюсь. Должен кто-то вас стеречь на островах. Почему не я?

— Это верно, свой человек в чужом отряде куда как хорошее дело! Будешь нас по знакомству сечь без остервенения, да, Тетерев? — Подначиваю его.

— А хоть бы и так. — Ответил и даже не почесался. Уважаю таких. Не за выбор, а за умение смотреть вперед и строить планы. Хотя, не факт, что он это всерьёз сказал.

— Мутный, тебя как зовут? И подай воды.

— Кукиш меня кличут, — непонятно обозвался человек, не то кличка, не то имя такое. — А ты чего раскомандовался?

— Привычка, братец, привычка у меня такая. И что занимательно, не помню даже, откуда она у меня.

— Как базар плетёшь, чисто образованный. Так что ли?

— Не помню. Но мнится, десятником я был, не меньше.

— А эти наверху баяли, ты слабый, чисто в первом же бою потерялся. Выходит, наговаривают на тебя.

— Десятком командовать много сил не нужно. И из арбалета голову проткнуть тоже. Ежели боле никто на место старшака в нашей клетке не претендует, то я буду за атамана. — Радую коллектив.

— И зачем нам тут старший? Разве что помойное ведро выносить, по нему старшим будешь? — Тетерев не упустил возможности подколоть.

— Старшак нам нужен, чтоб мы себе комфорт в трюме обеспечить могли, то же ведро вынести — очередь есть? Будет. Кандалы снимать, когда нас охрана не навещает, тоже весьма полезное занятие.

Кандалы, между прочим, надоели, это факт. Длинная цепочка от ноги каждого тянулась к нескольким скобам, торчащим из пола. Не знаю как на корабле называется то, по чему ходят ногами. Мореманы, они ж не упустят возможность что-нибудь эдакое придумать. О, палуба! Или палуба — это которая над нами, которая для нормальных матросов, а не для живого имущества?

— Жорж, а ты правда можешь кандалы разомкнуть без отмычки?

— Кукиш, а ты правда не стукач?

— Кто, я? Я нет!

— А я да. Да, в смысле могу, если щепку подходящую найду.