Винил бы я себя, случись это прямо на моих глазах? Хотелось бы ответить «нет». Но это будет ложь. К счастью все обошлось. По крайней мере, в этот раз. Надо не забыть и серьезно поговорить с Парром. Если не вправить ему мозги сейчас, то потом может оказаться уже поздно.

— Дмитрий? — спокойный старческий голос вывел меня из раздумий. — Решил прогуляться?

— Типа того, — я повернулся и увидел неспешно идущего по пляжу Роланда. — Как здоровье?

— Бывало и лучше, — печально улыбнулся старый рыцарь. — Но, Божьей милостью, не жалуюсь. Ты не знаешь, куда это так спешил молодой Парр и почему здесь так скверно пахнет?

— Не знаю.

— Хм, — Роланд задумчиво потер подбородок. — Попробуй пойми, что нынче на уме у молодежи, да?

— Это верно.

— Ты сейчас не в деревню направляешься?

— Туда, — я кивнул. — Надо заглянуть к Шарлотту.

— Не против моей кампании?

— Конечно нет.

Мы вдвоем пошли назад в Лесные дали. По пути болтали о том, о сем. Старый рыцарь оказался приятным собеседником. Очень набожным, конечно, но это не проблема. Тот, кто прошел через настоящие бои, часто обращается к вере, а уж в кого именно — личное дело каждого.

А уж боев-то Роланд прошел немало. Пока мы шли, он вспомнил несколько стычек с сарацинами, когда даже пески стали зыбкими от крови. Рубились крестоносцы отчаянно, и старый рыцарь светился, когда рассказывал об отваге своих боевых братьев.

Мы дошли до центра деревни. Здесь наши дороги расходились. Но Роланд не спешил прощаться. Он вдруг спросил:

— Ты тоже воевал?

Ворот рубахи не скрывал шрамы на моей шее и груди — память о том, как однажды посекло осколками. Под одеждой тоже имелись и отметины, пара царапин навсегда осталась на лице, но старый рыцарь смотрел мне в глаза. Кажется, он видел там что-то, чего не замечали другие.

— Было дело. — Не стал отрицать я. — По молодости хулиганил, потом после службы в армии на контракт пошёл. Две командировки откатал. В третью собирался, но оказался здесь.

— За что ты бился?

— Как и мои предки — за Родину, за близких, за страну. Мы сражались ради победы.

Роланд важно кивнул:

— Ради победы, — эхом повторил он. — Мы воины, — сухая, но все еще крепкая рука легла на мое плечо, — мы сражаемся ради победы. Мы или видим ее, или не доживаем до поражения. Третьего не дано.

Я согласно кивнул. Роланд вдруг помрачнел. Наверное, вспомнил что-то из своего прошлого. Но, спустя пару мгновений, морщинистое лицо вновь посветлело.

— Спасибо за компанию, — он слегка склонил седую голову. — До твоего прибытия, меня здесь понимала только Ярра. Она тоже воин.

— Я заметил, — слишком уж близкое знакомство с боевыми навыками орчихи все еще оставалось свежим в моей памяти.

— Ты же говорил, что идешь к Шарлотту, да? Передавай его жене мои наилучшие пожелания.

— Обязательно.

— Что ж, всего доброго. — Пожелал мне старик.

— И тебе…

— Я все сделал! — ко мне подбежал раскрасневшийся Драмси. — Я передал мэру письмо. Он даже угостил меня куском ягодного пирога!

— Вижу, — следы от этого самого пирога все еще оставались вокруг растянувшегося в улыбке рта гомункула. — Спасибо тебе за помощь.

— Пожалуйста! — Драмси уже собрался уходить, как вдруг передумал и спросил: — А что такое инквизиция?

— Что? — Роланд резко развернулся.

— Мэру пришло письмо с печатью инквизиции, — ответил я рыцарю.

Роланд заметно побледнел, но быстро взял себя в руки.

— Так что такое инквизиция? — повторил свой вопрос Драмси.

— Это те, кому лучше не доверять, — тихо ответил ему старый рыцарь.

— Тогда все плохо, — пробормотал гомункул и начал ковыряться в носу.

— Почему? — я подошел к нему ближе. — Мэр вскрыл письмо при тебе? Что там было?

— Точно не знаю. — Драмси пожал плечами. — Но Шарлотт сказал, что инквизиция скоро будет здесь…

— Господь всемилостивый, — выдохнул изменившийся в лице Роланд и покачнулся, — помоги нам…

Очередное утро в волшебной деревне, которая больше походила на дурдом, началось с духоты и огородных работ. На самом деле я ничего такого не планировал, но, выйдя на крыльцо, неожиданно проникся атмосферой фермерства и отправился на борьбу с сорняками, пока солнца не поднялись еще выше.

К тому же, моя соседка так и не объявилась, а без Адалинды я понятия не имел, что делать с информацией о прибытии инквизиции. Да и культ местный мне вроде бы ничем не мешал. А если ничего не мешает, значит, самое время заниматься своими делами.