В этот раз, однако, все получилось неожиданно, не так, как на тренировках. То ли усталость отключила в девчонках сдерживающие центры, то ли количество наконец перешло в качество. Когда мы начали разгон, я почувствовал нечто странное. Будто воздух подо мной пришел в движение. Будто я сижу не на плечах худенькой девчонки, а на спине мощного зверя, будто меня несет неукротимая стихия.

И при этом мы так резко, так невероятно ускорились, словно и в самом деле преодолели звуковой барьер!

«Ни хрена себе!» — мелькнуло в голове.

Ветер не свистел в ушах, ветер пел! Глефа больше не разрезала воздух — она словно летела вперед, сама создавая собственный воздушный поток.

Тот самый синергетический эффект!

Мы летели с невероятной скоростью, розовый кокон — он чуть светился изнутри, потому отлично был виден даже в темноте — приближался чуть ли не рывками, а набегающий воздушный поток мешал повернуть голову. Но все же краем глаза я видел мощные лошадиные копыта, бьющие небо прямо у меня под ногами, и вихри гривы, обтекающие мое лицо.

Гигантская Ураганная кобыла безлунной ночью несла меня на битву, куда там Ночной кобыле древних легенд!

При этом сами Девочки-Лошадки никуда не исчезли: я по-прежнему ощущал спину и шею Агриппины, мог видеть, скосив глаза, Лану и Левку слева и справа. Но это не имело особого значения: мы стали единым целым, как становятся единым целым всадник и лошадь на острие атаки!

«Значит, предметы-компаньоны не изменяются от воли самого ребенка-волшебника, но способны подстроиться под коллективную волю группы… — мелькнула у меня последняя осознанная мысль. — Интересно, в каких пределах? Видимо, в очень небольших, иначе…»

Но что «иначе», я додумать не успел: настало время бить.

На сей раз Ветрогон не вонзился в розовый кокон, а пробил его насквозь, не встретив сопротивления. Для меня это выглядело так, будто я на скорости ввинтился в плотный розовый кисель — хорошо, что воздушное, но вполне осязаемое тело Ураганной кобылы все еще защищало меня, не то столкновение с этой массой, пусть мягкой, но не совсем уж невесомой, на такой гигантской скорости могло бы плохо для меня кончиться! Потом конец глефы впился в камень, по инерции прорезал его сколько-то, но сила удара уже выдохлась, поэтому мы не развалили гору надвое. Глефа всего лишь выступила как тормоз, но слишком резкий тормоз: меня сорвало с плеч Агриппины и бултыхнуло в сугроб.

— Е-е-е… — раздался чей-то слабый голос.

Другой, не менее слабый, спросил:

— Так мы победили, или нет?

А третий слабо спросил:

— Мы собрали лошадиного Вольтрона, или мне показалось?

Блин, вот что называется, причуды мироздания: Сократа тут не было, а олдфажный японский (в моем прежнем мире, здесь-то никакой Японии нет) мультик отметился! Впрочем, некоторые фантасты утверждают, что как раз творческие идеи легко кочуют из мира в мир…

Все тело у меня болело — еще бы, после такого удара, в голове звенело. Ветрогона в руках не было, но едва я сосредоточился, как предмет-компаньон послушно явился. Нужно было раскопаться с его помощью, но я не сообразил и раскидывал снег голыми руками, пока мне не удалось, наконец, встать, опираясь на замерзшую землю под сугробом.

М-да. Поле битвы выглядело ужасающе. Словно несколько малышей-гигантов порезвились в бабушкиной кладовой и разбили миллион банок малинового киселя! Похоже, после моего удара кокон не смог уже регенерировать и разлетелся дождем розовой слизи. Ни золотых жил, ничего похожего на плотную мембрану не осталось. Хотя…

С трудом преодолевая сопротивления уставшего тела, я кое-как поднялся в воздух. Нет, все-таки не до конца розовая фигня взорвалась! От нее осталась большая лужа слизи — с озерко размером — на месте возлежания кокона, в котором плавали белые и желтые ошметки. Видно, внутренние органы той твари, которая чуть было из кокона не вылупилась. Будет, что передать в Службу.

Агриппина взлетела рядом со мной. В руках у нее я без удивления увидел профессиональную зеркальную фотокамеру. Где, блин, прятала?!

— Вот это фоточки! — воскликнула она с плотоядным видом и спикировала прямо на лужу.

— Груня! Погоди! Не контаминируй! — это вслед за ней помчалась Ксантиппа. — Нам нужно в пробирки набрать, ты забыла?! Не летай сверху, с тебя может что-то упасть прямо на останки!

Нет, все-таки «Груня» ей решительно не идет. Звучит почти как «Параша» или какая-нибудь там «Феня».

— Рина, — сказал я вслух. — Буду звать тебя Риной.

— Ха! — Ксения налетела сзади и ткнула меня кулаком в плечо. — Ветрогон влюбился! Слышали все? Ветрогон на Груню запал!

Или вообще никак не буду звать. Пошли они нафиг, эти Девочки-Лошадки!

[1] Ксантиппа — «золотисто-рыжая лошадь». Меланиппа — «черная лошадь», а Левкиппа — «белая лошадь». Агриппина значит «приручающая лошадей». Ксения на древнегреческом «гостья» с подтекстом «желанная».