Больше ничего добавить не успел: меня окружили другие из сражающейся группы — били по плечам, тискали, ерошили волосы и дергали за лодыжки.

— Молодец!

— Человечище!

— Герой!

— Как ты его! А! С одного удара!

— Откуда ты взялся? Я тебя раньше не видел никогда!

— Это Ветрогон из Ладьи, мне про него рассказывали! Кудрявый такой, синеглазый, с копьем!

— Не Ветрогон, — я был вынужден поправить, язык прямо-таки вылез вперед меня. — Всадник Ветра. Мой предмет-компаньон сменил имя. И это не копье, а глефа.

— Подходяще! — рассмеялся кто-то. — Ни хрена себе ты Черноцвета размахрил!

— Извините, что слишком поздно явился, — слова застревали у меня в горле. — Он одного из вас сожрал.

— Не факт! — сказал тот мальчишка, который смеялся. Приятный такой, темноглазый, в расшитой красными блестками футболке и белых брюках. Похоже на сценический прикид певца из мальчуковой группы. — Это Мечехвост, он так-то парень робкий, все время норовит из битвы свинтить. Вполне мог успеть в Убежище телепортироваться.

— А это разве можно по желанию сделать? — удивился я.

— Не всегда, — объяснила незнакомая девочка, та, которая сказала, что обо мне слышала и перепутала глефу с копьем. — Но если очень хочется, то можно! У Мечехвоста обычно получается. И раз ты на подмогу пришел, его Проклятье вполне могло из зоны битвы и отпустить…

— В общем, я бы не торопился хоронить, пока в Убежище не вернемся, — подвел черту третий участник драки, мальчик, почему-то одетый в национальный горский костюм. При этом внешне он ничем не напоминал золотокожих симасцев. — Может, он нас там ждет и чай с пирожками трескает.

— Точно, пирожки! — это еще один парень. — Полетели, а? Девчонки старались, делали, а нас с обеда сдернули!

— Полетели! — загалдели все, как будто и не выдержали только что бой с опаснейшей Тварью. — Всадник, давай с нами! Наше Убежище тут недалеко.

— Нет-нет, ребята, я и так припозднился, — пришлось отказываться. Не лежала душа отправляться с ними на пироги. — Я и так далеко до дома, вернусь ночью уже.

— Так заночуй у нас!

— Не могу, у меня дела.

Кое-как отбоярившись от их гостеприимства, я смотрел вслед этой пестрой компании. Ребята летели неторопливо, рядом, болтая на ходу. Никто из них даже не пытался обсудить битву, свои ошибки или, наоборот, тактические находки. Никто не предлагал план тренировок. Да что там, никто даже о возможно погибшем Мечехвосте или о раненой девочке ни словом не обмолвился!

Они словно тотчас вычеркнули эпизод с Черноцветом из жизни. Ну было и было.

Да, раненая девочка! Где она? Я, конечно, видел ее только издали, но среди тех, кто подлетел ко мне, не было никого в зелено-голубом платье… Может быть, все-таки лежит где-нибудь в окрестных скалах, истекает кровью?

Стоило мне задуматься об этом, как я услышал всхлипы. Тихие, печальные и безнадежные, аж сердце разрывалось. Точнее, разрывалось бы, будь я повпечатлительнее.

Но не скулеж. Кто-то плакал от отчаяния и тоски, а не от боли.

Короткие поиски привели меня в расщелину между скалами. Туда почти не намело снега, и на голом валуне сидела, подтянув колени к лицу, давешняя пострадавшая — я узнал ее по одежде. Правда, оказалось, что это вовсе не платье — я неправильно разглядел. На девочке была плиссированная юбка и короткий, до талии, жакетик, из-под которого на спине выглядывала кипенно-белая блузка. Такой фасон обычно используют для школьной формы. Впечатление дополняли белые гольфики до колена и кожаные «оксфорды», ну или как здесь этот вид туфель называется.

Правда, сейчас ее школьная форма, обычно явно аккуратная, выглядела не лучшим образом. Край юбки измахрился, вдоль бока протянулся длинный обугленный разрез, переходящий и на жакетик с блузой. Если там под одеждой рана…

— Что с тобой? — спросил я, чувствуя себя крайне неловко.

Девочка вскинула бледное личико с красноватыми от плача глазами. Симпатичная — впрочем, как я уже говорил, несимпатичных девочек вообще почти не бывает. До Агриппины, правда, не дотягивает: нос длинноват, а лицо слишком вытянутое, лисье. Впрочем, некоторым такое как раз нравится.

— Тебе-то что? — спросила она, шмыгая носом.

— Да, в общем, ничего, — пожал я плечами. — Если ты не ранена и помощь не нужна, я, пожалуй, пойду. А если у тебя ожог остался…

— Не ранена, — буркнула она. — На коже ожог зажил. Но не на оде-е-ежде…— и разревелась заново.

Ага, значит, в одном моя инфа подтверждается: стрекательные нити Черноцвета действительно пересиливают чары сохранности, которое Проклятье налагает на одежду детей-волшебников!

Кстати, если подумать…