Шрифт:
Когда все вышли, диаконы, священники и певчие попрощались со стариком. Он остался в соборе один. Убедившись, что последний человек ушёл, ему уже хотелось поскорее установить охранный массив, но тут он почувствовал кого-то позади себя.
Ньют бесшумно переместился к нему за спину на то место, где у старика брали благословение.
– Я бы тоже хотел получить благословение, отец Ролландо.
Старик, что до этого повернул только голову, полностью развернулся лицом к собеседнику.
– Здравствуй, дитя – нежно улыбнувшись тот сказал – Вы в первый раз в церкви, верно? Не хотите побеседовать?
Глава 3: Беседа с епископом Ролландо
– Здравствуй, дитя - нежно улыбнувшись, он сказал - Вы в первый раз в церкви, верно? Не хотите побеседовать?
– Здравствуйте, отец Ролландо - также дружелюбно ответил Ньют - Да, я в первый раз в церкви. Как Вы это поняли?
– Очень просто, молодой человек. Нам, епископам, доступна информация о всех удивительных личностях, что посещали Церковь, но никто из них не имеет такую яркую внешность. Должен признать, даже в юности я не смог бы с Вами сравниться, ха-ха...
– Отец Ролландо, прошу, не надо на себя наговаривать! Вы и сейчас очень бодро и великолепно выглядите! Уверен, если бы не Ваша клятва монаха, Вы были бы очень востребованы, как жених! Ха-ха-ха!
– Ха-ха-ха, что ж, может, Вы и правы. Да уж, молодое поколение уже сейчас показывает надежды! Вы не только красивы, но и обладаете таким замечательным воспитанием! Как Вас зовут?
– Можете звать меня просто Ньют.
– Ньют?.. Необычное имя, должен признать. Приятно с Вами познакомится!
– И мне, отец Ролландо.
– Юный друг, как насчёт поговорить в за чашечкой чая?
– Неплохая идея!
– Хорошо, тогда подождите, пожалуйста, немного.
По центру алтаря стоял святой престол. Повернув парочку камней и влив в них свою Божественность, отец Ролландо повернулся к Ньюту. Алтарь находился на высоте второй ступеньки, поэтому взгляд был направлен сверху вниз.
– Теперь у нас есть минута, чтобы покинуть церковь. Поспешим?
– Хорошо.
Не слишком торопясь, они покинули здание. После закрытия врат, на них появились самые разные руны, что горели белым светом. Епископ достал из кармана какой-то маленький белый камень, подержал его у двери несколько секунд, после чего убрал обратно.
– Ньют, благодарю Вас за ожидание.
– Не стоит таких формальностей, святой отец!
– Юный друг, ну какой же я «святой»? Такое обращение к священникам абсолютно неприемлемо! Святыми отцами мы можем называть лишь тех, кого Святой Сын лично наградил особой меткой Божественности! Например, нашего патриарха Клемента.
– А как мне понять, что передо мной обладатель метки?
– О, это просто! При разговоре с таким человеком Вы наверняка ощутите присутствие чего-то Великого! Это и есть метка Святого Сына. Её никто не может подделать! К разговору о святых, можно также сказать: «Святые отцы учат...» или «Святые отцы относительно поста говорили...». Так что, пожалуйста, не обращайтесь ко мне, как к святому. Я не заслужил такого обращения.
– Понял. Спасибо, что разъяснили, отец Ролландо.
– Не за что меня благодарить, это моя работа - просвещать и наставлять!
Вот так, разговаривая о всяком, они шли по городу. По улицам бежал океанский ветер, небо было розовым, солнце уже заходило. Они неторопливо шли по дороге.
В какой-то момент к ним начали подходить люди, чтобы попросить благословение, но кто-то мог просто поблагодарить, а кто-то поздороваться. Кто просил беседы, тому отец Ролландо просто отвечал: «Давайте поговорим об этом после службы, сейчас я с новым прихожанином хочу поговорить». После этой фразы люди кидали на Ньюта понимающий взгляд и уходили.
Чуть ли не каждые 50 метров нужно было остановиться, чтобы епископ всем мог уделить внимание. Ньют не торопил, поэтому к нужному зданию они пришли, когда небо уже окончательно потемнело, а на улице зажглись фонари из магических камней.
Город ещё не спал, да и пришли они с периферии к центру, где круглые сутки что-то происходило.
В один момент они остановились перед одним очень необычным домом. Снаружи здание ярко выделялось на фоне остальных. Оно было всё в мозаике с изображениями животных. Кто-то из них свирепо смотрел на улицу, а кто-то спокойно себе «жил».