В этом случае орденцам придётся приносить в жертву своих же солдат.

Я прекрасно понимаю, что подобное восторга у них, конечно, не вызовет, но и не заставит отказаться от своих намерений. Но, в этом случае хотя бы наши крестьяне останутся целы.

На стадии вызова мы помешать вряд ли сможем, так как сил пробиться к месту, где будет проводится ритуал у нас просто нет. А сможем ли мы вообще хоть что-нибудь противопоставить этим демонам?

Мне в голову пока ничего путного не приходило.

Хорошо, что согласно полученной информации, все подготовительные мероприятия к вызову нужного количества демонов и их подчинение займут не менее трёх суток.

Будем считать, что подготовка к обряду вызова уже началась. Так что искать выход надо быстрее.

Ведь мало сообразить, как этому противодействовать, надо же тоже подготовиться, поскольку сражаться с высокоуровневыми демонами, это задачка, в любом случае, совсем не простая.

А Нуота, услышав о непобедимых демонах, совсем раскисла. Глаза на мокром месте, носик хлюпает, губёшки дрожат…

А когда мы с ней, заперев зомби в камере, уже шли уже к нашим апартаментам она догадалась задать мне вопрос:

— Господин барон, скажите, а мы все умрём?

— Конечно, — автоматически ответил я, не подумав о последствиях, поскольку был занят поиском вариантов противостояния демонам, нападение которых состоится через пару дней.

А девушка восприняла мой ответ, как смертный приговор и себе, и всем, находящимся в городе.

И впала в тихую истерику. Она вцепилась в мою руку, как в спасение души, и непрестанно повторяла, что мы все умрём, заливаясь слезами.

А потом она протащила меня мимо дверей в мою комнату и увлекла в свои апартаменты.

Я, будучи погружён в размышления о поисках выхода из создавшейся ситуации, не особо и сопротивлялся.

Из своих мыслей я окончательно вынырнул уже в комнате Нуоты, стоя недалеко от кровати.

А Нуота, обхватив меня руками, рыдала у меня на груди, успев к этому моменту изрядно намочить мой камзол.

Я невольно улыбнулся, глядя на неё. Размышления мои всё-таки помогли мне. Я понял, что нам нужно, и как это всё, нужное нам, обеспечить. Решение было найдено.

— Мы не умрём, — тихо сказал я Нуоте на ушко, — я передумал.

Она подняла зарёванную мордаху, и, глядя мне в глаза, в которых плескались бешеная надежда и непреодолимое желание жить, прошептала:

— Правда? — Задав этот вопрос, она томно опустила веки и её пухленькие губки, как бы непроизвольно, призывно приоткрылись.

— Правда, — подтвердил я и не удержался, мягко прикоснулся своими губами к её губам. Она робко ответила. Поцелуй становился всё жарче, а наши руки всё смелее исследовали тела друг друга.

Как-то всё получилось само собой. Очень естественно. По крайней мере с моей стороны всё выглядело именно так.

И минут через десять мы уже лежали на простынях, совершенно обнаженные.

Девчонка почему-то очень быстро завелась и все её движения и жесты словно говорили о том, что она хочет миновать все прелюдии и перейти к главному событию нашего сегодняшнего спонтанного свидания.

Наверное свою роль тут сыграл и тот острый страх, которому она поддалась, услышав подтверждение своему предположению о том, что мы все умрём.

Я же решил не торопиться, что ещё больше заводило её. Вдумчиво и не спеша я исследовал её грудь, нежно прикусывал затвердевшие соски и покрыл поцелуями трогательно выступающие ключицы и алебастровую кожу изящной шейки.

А она билась в моих руках, рыча от нетерпения и царапая мне спину.

И когда мои пальцы, погружённые между лепестков её сокровенного цветка ощутили, что сок любви обильно увлажнил их, и теперь едва слышно хлюпает при любом движении, я понял, что она готова принять меня.

Нависнув над ней и неотрывно глядя в её глаза, я раздвинул её бёдра.

— Да, — прошептала она и попыталась притянуть меня к себе, — ну же, давай, наполни меня собой.

Задержавшись перед входом и осторожно гладя навершием своего жезла податливые нежные створки ворот, ведущих к блаженству, я старался не входить, не смотря на то, что она изо всех сил ёрзала подо мною и пытаясь самостоятельно нанизаться на моё естество.

Я неотрывно смотрел на неё, а она — на меня. Она непрерывно облизывала губы и её взгляд, подёрнутый поволокой страсти, был полон предвкушения и нетерпения.