Он рефлекторно отскочил. Ну, я его понимаю, поневоле отпрыгнешь, когда тебе в лицо тыкают смердящую гнилью и нечистотами шкуру какодемона, с которой обильно капает кислота.

Но беда рыцаря была в том, что отскакивая, он попал в зону досягаемости потревоженного ножом Зайки, дерева.

Бедняга обречённо заорал, когда толстенное щупальце нежно обвило его ноги.

Он свалился в пыль, а его товарищ, отбросив арбалет, пытался мечом рубить щупальце. Но тщетно. Оно издевательски пружинило, отталкивая не особенно острое лезвие бастарда.

Ещё несколько щупалец, чувственно, словно похотливые тентакли, обвили несчастного демонолога.

Он уже не орал, а только надсадно хрипел, пытаясь втолкнуть хоть немного воздуха в грудь, всё сильнее сжимаемую многочисленными лианами хищного дерева.

Последний невредимый орденец бросил меч и кинулся прочь, часто-часто перебирая ногами.

Но далеко убежать от своей судьбы ему не удалось.

Когда он достиг следующего поворота, прямо перед ним, медленно взмахивая радужными крылами, плавно опустилась на поверхность тропы несравненная Зайка, сразу безраздельно завладев его вниманием.

И бедняга поплыл. Стоило только ему заглянуть в чёрные провалы блудливых глаз развратной демонессы и вдохнуть полной грудью нажористые феромоны, которые она щедро распыляла вокруг себя, как окружающее потеряло для него всякое значение.

Демонесса тепло улыбнулась очередному партнёру, которому была теперь суждена смерь через наслаждение, нежно погладила тыльной стороной ладони небритую щёку обречённого, и пошла, играя упругими ягодицами, за поворот.

Одурманенный рыцарь, роняя в песок обильно выделяющуюся слюну, послушно поплёлся за ней, не имея сил оторвать вожделеющий взгляд от её круглой задюшки.

Сюрреализма этой картинке добавлял хвостик демонессы, кончик которого выписывал замысловатые окружности перед телячьими глазами жертвы.

— Ну, приятно тебе развлечься, зайка моя, — пожелал я ей с усталой улыбкой.

— Спасибо, — тепло отозвалась демонесса, — присоединиться не желаешь? — она обернулась и игриво подмигнула мне, вызвав тем самым обиженный рык ревнивого, как сейчас выяснилось, паладина.

— Да уж нет, — крякнул я, — у тебя вон какой нервный ухажор. Не буду ему мешать в получении предсмертного наслаждения.

— Ну, как знаешь, — донесся до меня уже из-за поворота вздох рыжей, исполненный сожаления.

А вообще, эти рыцари с их ручным демоном успели меня изрядно утомить, несмотря на то, что разделались мы с ними довольно быстро.

Я сел перед поворотом, и попробовал немного помедитировать, пока Зайка там развлекается, питается и удовлетворяет свой неутолимый сексуальный аппетит.

Но, сначала мне помешал лязг железа, раздавшийся из-за поворота. Похоже, это обнажался сегодняшний зайкин партнёр.

А потом до моих ушей донеслись, ставшие уже для меня привычными, звуки, сопровождающие эти сексуально-демонические игры.

Сегодня всё началось с чмоканья и урчания демонессы. Это сопровождалось громкими хриплыми вдохами и выдохами, которые в какой то момент сменились торжествующим воплем сбрасывающего накопившееся в чреслах напряжение самца.

Но этим ничего не закончилось. Похоже, Зайка решила сегодня растянуть удовольствие.

Чмоканье продолжилось, Но теперь звучало оно как-то грубее, что ли. Но сопровождалось оно теперь не брутальным рыком, а мелодичными и томными вздохами и сдавленными женскими повизгиваниями.

Зайка, похоже, решила погрузиться в сладкие глубины куннилингуса. Шалунья.

Затем раздался удивлённо-обрадованный крик горячей крольчихи с последующей расшифровкой:

— Да, а-а-ах, смелее, мой паладин. Глубже, а-а-ах, глубже.

Теперь сквозь эти крики и вздохи начал пробиваться нарастающий ритмичный звук соприкосновения двух вспотевших тел.

И теперь экстатические крики демонессы органично вплетались в этот ритм, ставший основным.

Иногда в эту симфонию страсти дополнительно вплетались громкие, сочные шлепки грубой мужской ладони по мокрым ляжкам и аппетитной заднице рыжей чертовки.

Но, судя по изменяющемуся звуковому сопровождению, обоюдная кульминация неуклонно надвигалась на эту парочку.

Мокрые шлепки и взрыкивания паладина стали заметно чаще, а сопровождавшие их ахи и охи демонессы, более отрывистыми и пронзительными.

И, наконец, произошёл давно ожидаемый взрыв, унёсший душу храброго паладина в небесные чертоги его Почившего Бога.

— О, да, мой герой! Я запомню тебя, ты принёс себя в жертву на алтаре любви! А-а-ах! — песок едва слышно зашуршал под обрушившимся телом.