Следующая грустная новость: мой подчинённый монстр свалил. Просто положил меня на землю, как мешок с картошкой, и улетел. Иметь такой транспорт было бы удобно, да и разведка сверху… Эх, такие преимущества улетучились.

Ещё я своим ядом убил одного паучка. Теперь их стало меньше, и от этого почему-то щемило сердце. Если бы кто-то сказал, когда я только попал сюда, что буду переживать из-за смерти монстра… Я бы просто плюнул ему в лицо. Для меня оказалось шоком, что они вообще существуют и людей едят.

Кажется, зелье начало действовать. По крайней мере, я смог подняться. Уставился на дочку Зубаровых: Елена лежала на траве, словно сломанная кукла. Дорогое платье, теперь разорванное и испачканное, едва прикрывало тело. По бледному лицу, измазанному копотью и кровью, стекала тонкая красная струйка. Грудь медленно поднималась и опускалась — дышит. Значит, жива.

План в голове начал постепенно меняться. Зачем мне просто посягать на землю? Можно же сделать всё более элегантно. Да так, что комар носа не подточит, просто потому что комара не будет. Это быстрее и легче. А сколько там займут суды и разбирательства?

— Витас! — рявкнул я.

Мужик тут же рванул ко мне.

— Группу самых сильных собери, — посмотрел на догорающий особняк Зубаровых. Эх… Столько денег потребуется, чтобы всё это восстановить. — И пусть тащат Елену к нам, там её в комнату. Жору предупреди. Охрана тотальная. Никого на мою территорию не пускать. Вообще никого.

— Господин? — брови Лейпниша поползли вверх.

— Потом, — махнул рукой. — Давай, в темпе вальса.

Пока мужик собирал людей и выдавал инструкции, я кое-как поднялся. Спина болела адски, словно по ней проехался табун лошадей. Мои паучки были рядом — ребята очень устали, и им нужен отдых. Причём чем раньше, тем лучше. И это я не почувствовал, мне передали с помощью сигналов, как заботливые детки — папаше.

— Витас! — снова позвал мужика.

Голова включилась и начала работать, как хорошо смазанный механизм.

— Монстров под нож. Всё ценное собрать и тащить к нам.

— Есть! — кивнул он и оскалился, как волк перед охотой.

— Через Соплю идите, никаких заходов в серую зону.

— Будет исполнено, — тут же отчеканил мужик.

Ещё чего, здесь просто куча тварей! Оставлять их? Кому? Они мои, и точка! Шатаясь, пошёл к тому, с кем не очень хотел говорить. Да и в план он мой перестал вписываться.

— Как дела? — спросил я главу рода Зубаровых.

Хмыкнул. Мужик свернулся калачиком и плакал, как ребёнок. Звал сына и сжимал землю, где тот стоял, в руке. А ведь, кроме него и дочери, никого больше в роду не осталось. Почти как я и планировал.

— Сдохни! — процедил он через зубы.

Наклонился к нему и сел на корточки.

— Ну чего же вы так? — мой голос стал мягким, как пух. — Вячеслав Кириллович, а как же ваша спесь? Где она?

Развёл руками для драматизма ситуации:

— Унижали мою мать, убили моего отца-слабака. Забрали наши земли. Измывались над моим дедом. Убивали моих людей, охотились на моей земле и забирали монстров. А? Где это всё?

— Просто сдохни, Магинский… — прошептал он.

— Когда-нибудь, возможно, да, — поднялся я. — Вот только после тебя, урод. И чей теперь род, мусор? А?

— Умри! — снова повторил Зубаров.

— Какой же ты идиот… Я пришёл тебе помогать. Мои люди убивали тварей, а что сделал ты? Приказал напасть на меня? Потерял, видишь ли, он всё. А как же честь? Достоинство? Хотя это слишком громкие слова для такого человека, как ты.

Плюнул под ноги. Та ситуация просто вывела из себя. Если бы придурок не приказал меня убить, я бы не лишился шестерых своих людей. Они сразу же бросились на тварей Зубаровых и погибли. А я ненавижу терять бойцов!

Это какими нужно быть придурками! Вас спасают, а вы кусаете за руку этих же людей.

— Мне нет смысла жить, — вдруг заявил Вячеслав Кириллович. — Мой сын… Дочь… Их нет. Ничего больше нет.

— Да уж, — пожал плечами. — Сам виноват. Не будь ты дешёвой подстилкой Запашного и если бы вёл нормально дела с моим родом, этого бы не случилось. А так об тебя вытерли ноги монголы, а твой ставленник императора даже ничего не сделал. И вот прорыв, вы облажались. Ты облажался, твой род…

Мужик выхватил нож и попытался подняться, но у него ничего не получилось. Он ударился лицом и завыл ещё сильнее, как раненый зверь. Мои люди напряглись и уже навели на него оружие. А Вячеслав Кириллович просто взял и воткнул клинок себе в сердце.

— Хоть тут тебе хватило яйц, — хмыкнул я.

Мужики смотрели на умирающего Зубарова с улыбкой. Много же эта тварь нашей крови попила. Паучки за моей спиной передали волну удовлетворения — видимо, они тоже считали, что справедливость восторжествовала.