* * *

— Карантин! — сказала учитель русского языка и литературы Мария Александровна. — Ветрянка!

— Однако! — я пребывал в растерянности. — А почему в моем кабинете?

— Потому что в углу и туалет рядом! — отбрила она. — У вас своего класса нет, у пятого бэ — своего кабинета! Принято решение разместить в вашем кабинете.

— Э-э-э-э… Ну материалы-то свои я могу забрать? — стараясь сохранять спокойствие, спросил я.

— А вы ветрянкой болели?! — подозрительно уставилась на меня русичка.

И что я ей мог ответить? Там, на земле, точно болел! У меня и фото имелось в семейном альбоме — черно-белое, где я-трехлетний сижу в тазу, весь пятнистый аки леопард. А болел ли ветрянкой Гоша — вот об этом я понятия не имел.

— Болел, в университете, и это был адский ад…

Я едва до потолка не подпрыгнул: снова Гоша подал голос! Но понять его было можно: ветряная оспа во взрослом возрасте — штука довольно опасная. Вообще, я как бы был в курсе что несмотря на все магические и кибернетические примочки здесь не победили еще геморрой, изжогу и насморк. Но ветрянка?

— Болел, — проговорил я. — В университете. Я зайду за картами, ладно?

— Ну, раз болели… — Мария Александровна шагнула в сторону.

Пока пятиклашки разносили мой кабинет, я выуживал из ящиков и полок все необходимое для уроков, стараясь при этом не споткнуться ни об кого и никого ненароком не зашибить. Из кабинета выбрался нагруженный пособиями, картами и распечатками как марианский мул. Тут, кстати, тоже имелся свой Гай Марий. И Гай Цезарь, и Гней Помпей… Вообще — Рим тут был первым в Европе чисто человеческим государством, которое потом трансформировалось в Империю Людей. Легендарный период с его мифическими Гондорами и Умбарами — это удел эльфийской историографии, а вот что касается письменной человеческой истории — тут да, тут Рим держал пальму первенства…

* * *

С мыслями о Pax Romana я и вошел в кабинет 2–3. Он располагался на втором этаже, прямо напротив двери в директорскую приемную. Из приемной воняло лаком — Верочка красила ногти. Наверняка получится и-де-аль-но, даже не сомневаюсь.

Дверь в учебный класс была открыта, и никто оттуда не галдел, хотя звонок и прозвенел минуты три назад.

А все почему? Потому что к старшим классам у детишек в целом пропадает желание просто бегать и орать, них начинают преобладать другие способы самоутверждения. А мне как раз предстоял урок в девятом классе — география, тема — «Население Тверди». Грохоча партами и стульями девятый класс встал. Девятый — это как привычный мне по белорусской школе десятый. Вполне себе оформившиеся девушки и резко погнавшие в рост и раздавшиеся в плечах юноши шестнадцати лет.

— Доброго утра! — сказал я и усмехнулся.

Если у меня была такая же сонная физиономия как и у них, то утро добрым явно не было ни для кого в этом классе.

За окном, над крышами частного сектора, медленно вставало ленивое зимнее солнце, красные его лучи бросали отблески на заснеженное футбольное поле, мастерские Элессарова, котельную, из трубы которой валил дым… С этой стороны школы пейзаж за окном сильно отличался. С утра здесь было видно солнце! Все-таки — это утро можно считать добрым.

— Садитесь, открывайте тетрадки. Домашнее задание я вас спрашивать не буду, — я подумал, пусть и у них оно тоже будет добрым. Но — не прям приторным. — Разве что в конце урока по карте погоняю. География…

— … э-э-э-то ка-а-а-рты! — как в детском садике, нарочито растягивая гласные пропели четыре девчонки с ряда у окна и рассмеялись.

— Вы мне тут не это! — не улыбаться было не возможно. — И ничего я не так говорю! И вообще — будете буянить, рассажу по списку. Мальчик-девочка!

— Да-а-а-а, — басом прогудели гигантские мальчики.

— Не-е-е-т! — запищали девочки.

Интересно, как у них меняются приоритеты, а? В пятом классе все было с точностью до наоборот, точно!

— Так, записываем новую тему, а я пока карты повешу… «Население Тверди»!

Ляпая магнитами я прикрепил карту с плотностью населения — она плюс-минус совпадала с привычной мне земной: субтропики и побережья теплых морей максимально заселены, Сахара, тайга, полярные области и горы — пустуют. Только тут, как и на всех остальных твердянских картах имелись пятна Аномалий — постоянной Хтони, которую никто уже и не пытается уничтожить. А вот карта с распространением языков — эта сильно отличалась… Еще бы — тут кроме человеческих языковых семей типа индоевропейской или сино-тибетской, имелись еще такие экзотические лингвистические образования как квенья-синдарская, кхуздульская и бурзгашская семьи.

— Итак, население Тверди… Кто назовет цифру? — спросил я. — Общее число?

— Пять миллиардов! — откликнулся парень на задней парте.

— Пять миллиардов кого? — я провоцировал.

Откликнулись они вразнобой и в классе тут же воцарился бардак.

— Людей!

— Душ!

— Разумных!

— Хомо!

И все они принялись ругаться между собой. На самом деле в местном русском языке такой казус действительно существовал. Еще пятьдесят лет назад все было очень просто — в России использовали слово «душ» для обозначения всех представителей рода «хомо сапиенс», будь то homo sapiens vulgaris — сиречь, человек обычный, или homo sapiens pulcheris — человек прекрасный, он же эльф, или там даже homo sapiens habilis — который умелый, или гном… Даже на орков — homo terribilis, то бишь, человеков ужасных всех видов.