— У меня такое-же мнение. Лучше суну его в криптор, — сообщил я, под одобрительный кивок товарища.

Ещё хотел подсунуть для определения ошейник, что снял со Златоглазки, но решил, что эти вещи точно лишний раз светить не надо. Тут либо разобраться самому, либо пусть оно лежит. Чем меньше людей об этом будет знать, тем спокойней спят окружающие и капитаны малых тральщиков в их присутствии.

— А почему я не могу сам определять?

— Наверное нужно вложить куда нибудь звёзды развития, и у тебя, скорее всего, не открыты нужные атрибуты или нету навыков. Всё очень просто. Если хочешь, нарисуй своё дерево развития, и я подумаю куда можно приложить атрибуты. Попробуем. Возможно, получится прочитать часть параметров.

— Спасибо большое, — искренне согласился я, но при этом решил, что, наверно, тоже с этим повременю.

Ещё не хватало мне тут крону ветвистого исполина нарисовать под стать главному древу круга, особенно в навыках ментальности. И будут от меня окружающие в панике разбегаться, или притопят по-тихому из антиматериального снайперского комплекса.

Всё было хорошо ещё сутки. Тавр с интересом рассматривал мой комплект колониста, замечая для себя некоторые технологические тонкости. Пробовал еду из пищевых концентратов. Съели и распили Корзинку Удовольствий Маханта. Я передавал руну быку, а он её активировал, раз у него запас звёздной крови почти бездонный. Разумный коров с интересом рассматривал расписной кувшинчик с длинным и тонким горлышком. Этот предмет нравился всем, столько труда и необоснованной ювелирной работы было вложено в сей сосуд. Отдохнуть дали, но недолго. Ещё через день, глядя в даль через прибор, Тархан говорил:

— Обезьяны всегда такие злопамятные и подозрительные?

Он рассматривал через мой бинокль зависшую над выплавленным корветом пару небольших кораблей.

— Может друзья прилетели, помочь хотят? — ёрничал я.

— Раджеп Мадарасп знает, что они хотят. Скромные они очень, тайно хотят помочь, и наверняка не один раз, если поймают, — произносил тавр, рассматривая корабли в полученный от меня оптический прибор.

Компактное устройство давало двадцатикратный оптический и пятисоткратный цифровой зум. Обзору больше мешала постоянно висящая муть от мельчайшего пепла, поднимаемого ветром, чем расстояние. Но это было и хорошо. Если на кораблях есть серьезное оптическое оборудование, вроде широкополосного сканера, то в этой муляке разглядеть мелкие детали и наши следы будет непросто.

— Совсем не добро? — просто поддержал разговор я, понимая, что не добро, но хотелось понять размер происходящего.

— Два разведывательных корабля без бортовых номеров и знаков приписки.

— Ну и что? — удивился я. — Для разведки нормально, чтобы тихи и незаметно.

Тархан был умён и понял моё удивление, просчитав ситуацию за меня.

— Архераил, вы дерётесь не только с тварями Грани, и у вас есть множество миров, в которых вы воюете с людьми и не людьми. Ты сам говорил. Вам иногда нужно хранить секрет, чей это корабль. У нас Единство. Около нас летают Нилли, есть ещё две цивилизации, которые залетают раз в год и просто пролетают. Теперь вы, но на другой стороне сферы. Здесь только корабли тавров. Нам не от кого прятаться, а корабли делают сразу для конкретных подразделений и сразу на производстве наносят опознавательные знаки, как символику круга, так и бортовой номер. Эти корабли были сделаны без опознавательных знаков. Понимаешь, знаки не спрятали, а их изначально не было, — сообщал Тархан, а я видел ещё кое-что.

Как я понял из разговоров с товарищем, мыслеобразы были в ходу у человеко-быков, и они отлично умели пользоваться этой технологией, но делали это не напрямую, как я, через Симбионт. У них для этого было специальное стационарное оборудование. Они прекрасно формировали мыслеобраз, отправляли его, а потом получали уже расшифрованы данные. Думаю, именно поэтому перевели голосовой канал, когда червяк над военной базой хотел корвет ронять. Тавры получили пакет моих данных, поняли, увидели ситуацию о имаго-командире, а дальше перешли на голосовой канал. Он самый незащищенный, зато самый надежный.

Мыслеобраз я скинуть Тархану не мог, зато в комплекте космо был обычный блокнот с белыми листками пластика и маркер. Очень удобно. Многие, даже имея десятки экранов и виртуальный интерфейс вокса, держали около себя листок и маркер для записей. В небе был ещё кто-то. Глазами я это не видел, но Симбионт просчитал искривления света, видимые моим ночным и дневным зрением, добавил к этому неправильные тени и странности преломления игг-света, проходившего через пылевую взвесь. Для того чтобы это разглядеть, нужен настоящий математический искин, работающий с изображениями или вот такой житель головы. Имплант спроецировал в дополненной реальности контуры корабля на листок, а я аккуратно обвёл маркером.

По местным меркам корабль был огромный. До наших, стокилометровых линкоров-призраков и трёхсоткилометровых баз флота, и даже до Хельги, ему было ещё расти и расти, а вот габаритами с тяжёлым крейсером он мог потягаться. Обводы были логичные, в стиле нормальной технологической школы, без крыльев и напыщенных хвостов как у Нилли. Я протянул бумажку товарищу. Тархан внимательно смотрел на рисунок, а я осведомился:

— Ну что думает бык по поводу обезьяньей картинки?

— Это откуда ты взял? — уточнил Тархан, отвечая вопросом на вопрос.

— Я хотел бы услышать твои предположения. Как по мне, крейсер тяжёлого класса. Вот прямо сейчас он в невидимости висит. Глазами не разглядеть. Это мой гвоздь в голове просчитал.

— Это Крейсер Верховного. Но он не летает сам по себе. У главы совета есть другой корабль, а этот применяется только для официальных визитов, и в качестве командного пункта, когда приходит опасность всей цивилизации. Верховный на нём летает только в составе больших делегаций, а в бою мы его использовали последний раз, лет десять назад. Тогда высаживали малое древо в круге Серебряных Копыт. Всё остальное время он стоит у центрального храма Прародителя и его используют в качестве музея истории. Туда каждый день приходят сотни тавров и приводят своих детей.