Поток жизненной мудрости старшего лаборанта прервал неимоверный грохот, от которого в окнах задрожали и потрескались стекла, не мытые с самого своего изготовления на заводе. Строителям с их "сроки горят" было не до наведения чистоты, а сменившие их ученые вынуждены были, не очень-то цензурно выражаясь, не столько заниматься наукой, сколько доделывать и переделывать за уложившимися в бюджет (и откат), но не качество строителями. Где-то свежая штукатурка напрочь отлетела, где-то трубы протекали, а где-то так и вообще пол пучился горбом по центру помещения.

– Не понял?! Это что, блин, такое было?! – Подпрыгнувший чуть ли не на полметра Анатолий ощутил, что его сердце колотится как бешенное. И даже чуть ли не впервые в жизни побаливать начало. Не то, чтобы парень активно увлекался спортом, но длинные пешие прогулки любил, и оттого его любовь к сладкому и периодические порывы души тяпнуть под настроение хорошего пива, пока не превратили имеющуюся чуть выше пояса едва заметную припухлость в настоящее пузо. – Газовый баллон на стройке взорвался?

– Нет, – медленно ответил ему Сергей, глаза которого плотно прилипли к источнику звука, который находился примерно метрах в ста за тем из корпусов молодого НИИ, что еще не был сдан в эксплуатацию. Впрочем, в эту сторону сейчас пялился не он один. Ползающие ранее по каркасу строящегося здания рабочие побросали свои инструменты и все как один развернулись к эпицентру взрыва. А именно на выкрашенное синей краской шестиэтажное строение, часть крыши которого вдруг разлетелась мелкими кусочками, выдавленная изнутри взрывной волной. Да и часть внешней стены обрушилась чуть выше уровни земли, открывая вид на более-менее уцелевшие помещения и откровенные завалы. – Это дальше. Кажется, что-то взорвалось во втором корпусе, и хорошо так взорвалось… Килограмм так... ну, в общем, ну нас на стрельбище как-то минометчики тренировались, у них послабее бахало.

– Во втором? – Нахмурился Анатолий, пытаясь вспомнить, над чем таким опасным работали в здании, вплотную примыкающем к администрации молодого НИИ. – Это у которых секретность повышенная, вход по спецпропускам, своя столовая и даже библиотека отдельная есть?

– Ага, и своя сеть без внешнего доступа, – добавил старший лаборант, хотя сам внутри второго корпуса еще ни разу не был, и в обозримом будущем туда вряд ли бы попал. Не то чтобы данная часть НИИ являлась совсем-совсем секретной, но кого попало туда все же не пускали, даже если он здесь работает. А кого все же пускали, облагали подписками запрещающими… Да много чего важного запрещающими, отдых на заграничных курортах, например. – Надеюсь, у них там не было ничего слишком уж токсичного. Или радиоактивного….

Бежать на выручку жертвам трагедии, как это уже сделали некоторые из рабочих, Сергей не торопился. Во-первых, он мало понимал в первой помощи и прочей медицине, несмотря на свою службу в армии. Во-вторых, у него из всех спецсредств в наличии имелся только висящий в углу помещения большой красный огнетушитель. И огня, с которым можно было бы им бороться, Синицын пока не видел. В-третьих, когда будущий старший лаборант находился на военной службе и от скуки во время дежурств тайком слушал радио, то из передачи про последствия землетрясений узнал, что свежие завалы трогать опасно. Могут поехать и раздавить тех, кто еще жив, просто выбраться не может. А потому лучше оставить спасательные работы профессионалам, если только кто-то не лежит совсем близко к поверхности и истекает кровью. И, наконец, в-четвертых, некое смутное чувство подсказывало: там, где рвануло один раз, может бабахнуть и еще раз.

– Я думаю… – начал было Анатолий, но что он думает, осталось решительно неизвестно. Несчастный второй корпус буквально сложился внутрь, словно втянутый исполинским пылесосом. Уши оглохли, находящихся снаружи людей сдуло, будто сухие листья, окно брызнуло наружу множеством осколков, волна разреженного воздуха заметно покачнула обоих лаборантов. Вот только на этом неприятности, вызванные второй катастрофой, отнюдь не закончились. Прямой как стрела темно-фиолетовый разряд энергии пробил стену, словно та была сделана из бумаги, разбрасывая во все стороны капли кипящего бетона и разбежался по решетке множеством маленьких и быстро гаснущих огоньков. Вторая то ли молния, то ли чего-то на неё только похожее прошила воздух перед лицом Сергея. Третья опалила волосы Анатолию.

– В клетку! – Кто конкретно из лаборантов сказал это, они бы не смогли вспомнить даже под угрозой расстрела, но в только-только доделанное убежище они завалились одновременно, толкаясь боками несмотря на то, что туда вообще-то еще трех таких же мужчин можно было легко засунуть сквозь открытую секцию. И пластиковую ручку, при помощи которой конструкция закрывалась, тоже вдвоем чуть не оторвали.

Количество фиолетовых разрядов пробивающих стены, увеличивалось с каждым мгновением. Они были разной толщины и яркости, вдобавок секунды через три к ним начали примешиваться потоки энергии других цветов. Белый луч заставил часть металлической сетки провиснуть вниз подобно пучку вареных макарон, черный испарил без следа один из углов, красные сразу в трех местах подожгли пластиковый каркас… А потом все вокруг залило зеленым светом, и больше лаборанты ничего не видели. Потому что на них рухнул потолок.

***

– Серег, очнись! Эй…

Какая зараза меня тормошит, интересно? И так голова раскалывается, а тут еще трясут. Блин, это ж надо было так ужраться! Такого похмелья у меня… да никогда не было. Потому что я не пил, а попал под этот долбанный взрыв с разноцветными молниями!

Глаза я открыл раньше, чем попытался вскочить. К счастью – потому что прямо перед моим лицом оказался почти продавивший сетку кусок бетонной плиты, да еще с торчащими наружу прутьями арматурин. Встревоженное лицо Блинова маячило где-то сбоку, на периферии.