Августа Сергеевна удовлетворённо кивнула. Я услышал, как Иван Абрамов тихо спросил у неё:

— Не понимаю, а где он возмьёт…

— Ждите, Феликс, ждите… — ответила она. — Уверена, юноша справится.

Так. Я продолжал ворочать извилинами. Трисульфид тетрафосфора, будь он неладен. В классической неорганической химии я был четверочником, и, признаться, просто случайно запомнил это соединение из рецепта. Надо мыслить логически — ведь до чего-то же мне были заказаны столь нетипичные предметы?

В моeм свертке, помимо типично-химических ингридиентов, купленных в аптекарской лавке — пермарганата марганца, медного купороса, бертолетовой соли, хлористого кальция и тому подобного — затесались совсем другие предметы. Стальные булавки, медная проволока, спички, сахар, яичная скорлупа, пучок свежего укропа, кардамон и упомянутый уже острый перец.

Так. Стоп. Спички. Почему-то было рекомендовано именно охотничьи, походные, без специальной наждачки для зажигания. А я подумал, что это из-за качества дерева. И что-то подсказало, что треклятый трисульфид тетрофосфора содержится именно там, в спичечных головках.

Я взял перочинный нож и расковырял пару головок.

Мельком взглянул на уважаемых. Все члены комиссии внимательно следили за мной, не показывая никаких эмоций. Разве что Иван Абрамов был заметно раздражeн, и одновременно, очевидно, заинтригован.

— Ясно, подсказок ждать не стоит, — пробормотал я.

Следующим пунктом по сложности было золото. Золотых перстней мне очевидным образом заказано не было, а сам я золото носить не любил.

Я осмотрелся, даже прошeлся дальше по помещению, мимо трeхъярусных кроватей, в дальний конец. Исследовал груда всякой старой сантехники, умывальники, тумбы. Рядом стояли стулья и виднелся пыльный застеклeнный шкафчик, оставшийся то ли от местного завхоза, то ли от какого-нибудь отшельника, любителя жить в подземельях.

Старый и весьма дорогой радиоприeмник, не факт, что рабочий. Среди элементов наверняка могут быть транзисторы и тиристоры с содержанием золота, но я запарюсь и точно не успею ничего их них добыть. Осмотрел коннектор антенны. Ага, позолоченный. Но слой золота там был настолько ничтожный, да и соскребeтся вместе с железом.

— А, чeрт с вами, — сказал я и вернулся к комиссии.

Пробежался по рукам и лицам уважаемых магистров и кандидатов. У Августы Сергеевны были массивные серьги и ожерелье. Но я решил не покушаться на имущество начальницы моей дамы сердца.

— Уважаемые господа. Мне требуется один карат золота с ваших обручальных колец либо украшений. Скажем… вы, Феликс Эрнестович.

Председатель комиссии тут же нахмурил свои орлиные брови и прикрыл рукой здоровенный перстень на левой руке.

— Что вы себе позволяете, юноша?! Это всe, что осталось мне от моей покойной супруги.

Мартин Фердинандович крякнул и скрутил с пальца кольцо.

— Держите. Только всe не распилите. Чего не сделаешь во благо науки!

— Только драгоценный металл переводить, — проворчал «доцентишка».

Я успешно проигнорировал его реплику и кивнул булочнику.

— Премного благодарен. Обязуюсь компенсировать регулярными закупками булочек и десертов.

Следующие пять минут я скоблил кольцо, отмеряя на сверхточных весах.

— Скорее, юноша! — поторопил меня председатель комиссии. — Вам ещe осталось найти самый сложный компонент.

— Признаться, понятия не имею, где он его возьмeт, — сказал нотариус. — Я бы засчитал экзамен просто за успешное нахождение и извлечение урана.

Они уже спорили в голос, но я их не слушал, закончил с золотом и снова ходил по кабинету. Светильники. Свечи. Какие-то пыльные обломки под кроватями. Бесцеремонно заглянул под стол уважаемой комиссии.

— Тут точно ничего нет, — прокомментировала Августа Сергеевна.

Я понял намёк и снова направился в дальний угол. Шкаф. Там точно что-то было, помимо радиоприёмника. Я со скрипом открыл дверцу, увидел в дальнем нижнем углу груду посуды. Стеклянной посуды…

Порывшись, я выудил оттуда красивую, большую, ажурную салатницу, принёс на «арену» перед комиссией, отряхнул от пыли и паутины и продемонстрировал.

— Какая красивая салатница! Венское… или бирманское стекло? — поправил очки нотариус.

— Ага, — сказал я, а затем с размаху швырнул салатницу себе под ноги.

На пару секунд в воздухе повисло неловкое молчание. Разумеется, я не психанул, хотя уважаемая комиссия про это наверняка в первый миг подумала.

Но уже спустя секунду послышались возгласы:

— А!

— О!

— Понятно.

Разумеется, уважаемая комиссия состояла далеко не из глупых людей, и все отлично всё поняли.