— Я тоже рада знакомству. Прошу вас в кабинет, желаете арро?

— Благодарю, желаю, — заулыбался он.

В кабинете господин Курби не успел усесться на предложенный ему стул — так сразу и впился в меня глазами. Словно ощупал всю — ну да сегодня я в новом полосатом платье, вполне так по моде, только рюшечки ободрали за ненадобностью. Модная блондинка, да? Ресницами ещё похлопать. И просто так, и из-за чашки с арро. И вот уже господин Пьер Курби улыбается, глядит помягче, и вообще — то на меня, то в чашку.

Господин Фабиан смотрел на всё это и тихонечко усмехался.

— Скажите, госпожа де ла Шуэтт, что заставило вас взяться за дела покойного супруга? — спросил тем временем Курби.

— А разве это не естественно? Мне досталось некое дело, нужно, чтобы оно по-прежнему приносило доход, — пожала я плечами.

Ну вот, снова здорово, думала я, когда объявили о приходе ещё одного участника содержательной беседы — господина Луи Брассье. Он оказался седовлас, никаких париков не носил, но выглядел весьма солидно — и пуговицы серебряные, и вышивка искусная на тёмном сукне отличного качества, и на шляпе не только лента, но и украшеньице какое-то с камнем, камень сверкнул в лучах солнца из окошка.

— Здравствуйте, господин Брассье, прошу вас, проходите, — и показала ему на незанятый стул возле стола. — Сейчас вам подадут арро, и мы побеседуем.

— Здравствуйте, госпожа де ла Шуэтт, — коротко кивнул тот, сел и принял из рук слуги чашку с блюдцем.

Если молодой Курби всячески блистал воспитанием — отставлял мизинец и что там ещё тут положено делать, то Брассье сделал из чашки хороший глоток, опустошив её почти всю, и поставил на стол.

— Расскажите, госпожа, чего вам спокойно не сидится, — сказал он, сощурившись.

А я наоборот — улыбаюсь себе безмятежно.

— Вы о чём, господин Брассье?

— О том, что негоже женщине лезть в коммерцию, — отрезал он.- Или вы не доверяете Фабиану? Ну так напрасно.

— Как раз наоборот — доверяю, — продолжаю улыбаться. — Скажите, что вас не устраивает?

— Да Гаспар уже, наверное, сто раз в гробу перевернулся, он и не думал, что… — тут почтенный муж запнулся, что называется, на ровном месте.

— Раз начали — договаривайте, — сказала я ему. — Все свои, да?

Но он только вздохнул, впрочем, не сводя с меня глаз.

— Госпожа де ла Шуэтт, господин Брассье не понимает, как теперь с вами конкурировать, — хихикнул из-за чашки Курби.

— А что изменилось? — поинтересовалась я у него. — Господину Брассье будет неловко уводить у меня клиентов? А вам — отправлять поджигателей на мои склады? Не верю, простите. И что же, вы думаете, что вам было бы проще договариваться с госпожой Клион, которая весьма желала этого наследства? Или с её сыном?

— Купили бы, да и всё, — отмахнулся Брассье. — Готовы и у вас купить.

— И что же именно вы готовы у меня купить?

— Да хоть всё, — вступил Курби. — Вам ведь нужны деньги, так?

— Я их заработаю, — улыбаюсь. — Опять же, деньги от продажи поступают единожды, а деньги от хорошо работающего предприятия — более или менее регулярно.

— Вы вовремя показались на глаза его высочеству, — снова сощурился Брассье, — но он не останется в Массилии навечно. И кому вы будете продавать?

— Всем тем, кому мы продавали и ранее. Для начала. А дальше посмотрим.

— А если у вас откажутся покупать?

— И отчего же так случится? Я продаю не предметы роскоши какие-то, а вполне так насущные вещи — муку, овощи, мясо, вино.

— Если окажется, что мука испортилась, овощи и мясо сгнили, а вино прокисло, то их никто и не купит, — отрезал Брассье.

— Да ладно, с чего это оно всё разом возьмёт и прокиснет?

— А в этом нет необходимости, госпожа де ла Шуэтт, — вот тут уже улыбнулся Курби. — Если люди будут думать, что ваш товар негоден, они его не купят, даже если на самом деле он будет хорош. А раз не купят — то он весь рано или поздно неминуемо испортится.

Что ж, вот и моя очередь улыбнуться.

— Слышали, что сталось с де Ла Портом?

Торговцы переглянулись.

— Ну, сняли и сняли, — пожал плечами Брассье. — Со всяким может случиться, кто на королевской службе.

— А почему сняли? — я продолжала улыбаться.

— Так переполнил чашу терпения, — влез Курби.

— Ущемил кого-то, наверное — запросил слишком много. Очень уж складно о нём пели да стишки на заборах писали, — покачал головой Брассье.

— Вот, вы поняли, это хорошо, — я посмотрела на него строго и пристально. — И если что — петь о любом из вас ничуть не сложнее, понимаете? И стишки на заборах писать. Даже и склад жечь не понадобится. И факты не особо нужны, можно придумать, понимаете?