— Господин Валеран сказал, что вы сможете рассказать мне о магии. Если захотите. Если мой случай вас заинтересует.

— Считайте, что заинтересовал. Итак, что вы желаете?

Я подвисла. Как ответить-то?

— Я желаю знать, что я вообще могу, и как этим правильно пользоваться, — пожимаю плечами.

— А что для вас значит — правильно? — и смотрит сощурясь.

— Правильно — это с пользой для себя и без вреда для других, — думаю, мне тоже можно усмехнуться.

И каким-то образом понимаю, что дала верный ответ. Его усмешка становится чуть мягче.

— Хорошо, слушайте, — кивнул он.

— Итак, госпожа де ла Шуэтт, вы — определённо маг. Это хорошо, потому что быть магом почётно и нередко приятно, но это и тяжело, потому что магическая сила накладывает на носителя определённые обязательства. Господь решил, что мне для чего-то нужно видеть детали и оттенки магической ауры человека, и у вас я вижу несомненную стихийную силу, о деталях поговорим позднее, сколько-то бытовых воздействий, и задатки отменного менталиста. И есть ещё одна странная деталь, я должен её осмыслить, пока не могу сформулировать точно. Но — вы несомненно богаты, осталось только сделать так, чтобы от того богатства вы получили пользу, а не вред.

— Мне приятно этот слышать, но как-то так выходит, что на меня то и дело обрушивается какое-то богатство, и отчего-то всегда с обременением, — усмехнулась я.

— С чем — с чем? — сощурился он.

— С какими-то дополнительными условиями. Скажем, завещание моего супруга неоднозначно, — полагаю, о том завещании уже весь город говорит, это просто я не выхожу из дома и никого не знаю, вот и сижу в информационной изоляции. — И в случае с магией вроде бы тоже какой-то профит, только его не вдруг получишь.

— Не просто «не вдруг получишь», а можно вовсе не получить, — сурово сказал граф. — И более того, навредить всем окружающим. Если ваша сила вдруг прорвётся наружу, и некому будет её блокировать — живых ведь не останется, вы понимаете?

— Могу вообразить, но — не очень верю. Откуда она полезет, скажите, к чему я должна быть готовой?

— К тому, что не сможете совладать со своим телом. А ваше тело — проводник магической силы в мир, если оно уже ощутило нужные колебания сфер и услыхало звучание нужных струн — этот процесс не остановить. Что вы знаете о магии? — и смотрит строго, как преподаватель.

Хорошо, я села поудобнее и начала.

— Магия это… что-то сверхъестественное. Особые способности. Тот, кто владеет ими, может больше, чем обычный человек. Ну там платье погладить руками, волосы высушить. И наверное, что-то ещё, чего я пока не видела. Наверное, такому человеку повезло, и он должен со вниманием отнестись к ситуации, чтобы не растратить то везение попусту?

Граф Ренар вздохнул.

— Изумительное сочетание глупостей, бытующих в среде простецов, с некоторыми упорядоченными представлениями и сущем. Понимаете, госпожа де ла Шуэтт, высушить волосы — это малость, доступная даже тем магам, кому достались крохи силы. Настоящая магия — она вовсе о другом.

— О чём же? — живо отреагировала я.

— Магическая сила есть сила природы, она существует в мире изначально, и есть небольшое количество людей, кому господом была дарована способность ощущать и преобразовывать эту силу. Величина и глубина этой способности — своя собственная у каждого одарённого человека, и даже если оба родителя маги в нескольких поколениях, никто не сможет поручиться, что дети родятся магами. Что вы помните о родителях, госпожа де ла Шуэтт? Кто из них был магом?

— Почти ничего, — качаю головой.

Я знаю о родителях Викторьенн только то, что услышала от Терезы — они были уже в годах, вероятно Викторьенн — поздний ребёнок, и как только ей исполнилось шесть, беднягу отдали воспитываться в монастырь святой Урсулы, где она и прожила до шестнадцати. И к тому моменту их обоих уже не было в живых. Викторьенн, как единственный ребёнок, унаследовала небольшое владение — надо почитать бумаги, что там, а после и съездить, глянуть своими глазами.

Я излагаю известные мне факты графу, он слушает внимательно, кивает.

— И конечно, ребёнку в шесть лет никто не рассказывает о магических силах, особенно, если они никак себя к тому моменту не проявили, — говорит он. — И монастырь тоже не тот, где рассказали бы о магии.

— А что, могут проявиться и в шесть лет? И нет, в монастыре магов не было, — качаю головой.

Если бы были, Тереза бы рассказала, наверное?

— Могут и с рождения, — говорит граф. — И если не проявились к шести годам, надо думать, ваши родители сочли, что уже и не проявят себя никак. Скажите, госпожа де ла Шуэтт, каков ваш характер? Страдали ли вы в детстве от излишней живости того самого характера, или же нет?