— Госпожи Головиной, — кивнула императрица. — Той дамы, что вам дорога… И сколько же дней понадобится?

— Ну, это не точная наука. Полагаю, пять.

— Через четыре дня Никита Григорьевич вновь придёт за вами. Надеюсь, что к этому моменту у меня найдётся, чем вас порадовать.

Больше императрица не сказала ничего и всем своим видом дала понять, что разговор окончен. Я откланялся и вышел.

— Ну что? — спросил Разумовский.

— Обещала порадовать.

— Чем?

— Сам не понял. Порадует — увидим. Я тебе тут больше не нужен?

Разумовский огляделся и пожал плечами.

— Ну тогда бывай. Через четыре дня жду в гости.

* * *

Неофит появился в Давыдово к вечеру. Усталый, но довольный. Чего нельзя было сказать о Твари. Она усталой не выглядела, но довольства в ней не было от слова совсем. Едва Неофит спешился, кобыла окинула меня полным немого упрёка взглядом и гордо прошла в конюшню.

— Данил, организуй Твари пожрать, — попросил я. — Ну, нормального. Через тётку Наталью. А то, боюсь, от неё конюшня вспыхнет.

— Сейчас будет. — Данила метнулся в дом. Я же посмотрел на сияющего Неофита.

— Ну, докладывай.

— И доложу: лошадей вернул. Фёдорова жеребца — Фёдору, а…

— … а кесарева — кесарю?

— … а второго дядьке тому отдал. Жалобу он заберёт завтра, не надо судиться.

— Прекрасные результаты. Как добился?

Неофит принялся рассказывать.

На Твари он доскакал почти до самой деревни, но заблаговременно свернул в лесок. Там освободил транспортное средство и подробно его проинструктировал. Тварь инструкциям возрадовалась и немедленно побежала исполнять.

Неофит выждал минут двадцать, набросал на снегу под деревом Знак и неспешно двинул на своих двоих в деревню. Когда добрался, аудитория была уже нормально прогрета и готова к восприятию непосредственного торгового предложения.

Тварь по запаху безошибочно находила курятники и предавалась своему излюбленному действу. А именно: жрала яйца. Крестьяне кидались на неё с вилами, по неопытности, но Тварь относилась к этому философски. Ни убить, ни сколько-нибудь навредить ей обычным, не охотничьим оружием было невозможно. Все деревенские высыпали на улицу и с ужасом наблюдали за происходящим.

Возможностей и намерений Твари они не ведали и сразу подготовились к худшему: Тварь сожрёт всё. Яйца, птицу, скотину, зерно, муку, детей… Селян можно было понять. Когда Тварь жрёт, это зрелище то ещё, можно и в обморок хлопнуться с непривычки. Как будто визуала было мало, Тварь издавала громоподобные ржущие звуки.

И тут нарисовался Неофит.

«Ого, — сказал он. — Так это же графа Давыдова лошадь».

«Вестимо — его, — ответили ему. — Он вчера на ней приезжал».

«Знамо, обидели его чем-то. Он свою лошадь просто так ни на кого не натравит».

«Да чем же мы его обидели-то?»

«А ничего евоного не припрятали?»

Мужики попытались было замолчать проблему, но женщины, глядя на ненасытно жрущую Тварь, взбаламутились и дружно указали на двор, где был прикуркован жеребец. Жеребца вывели с заверениями, что был он взят всего только лишь для сохранности.

«А второй?» — спросил Неофит.

«А какой такой второй?» — задали селяне встречный вопрос.

Неофит объяснил. И слишком поздно заметил, что его обступили плотным кольцом. Второй-то жеребец ко мне имел отношение чуть менее, чем никакое. И деревенские быстренько сделали выводы: их дурят. Нашла коса на камень.

«Да это, никак, ты чудище на нас натравил?!»

«Да Христос с вами. Как же я сумел бы?»

«А ну, не ври! Сейчас на кузню сволочём».

«А чего там, на кузне?»

«Кузнец. Рука у него — ух, тяжёлая!»

«Да вы не пугайте!»

«Да мы не пугаем».

Неофита ловко скрутили и поволокли на кузню. Он истошно орал: «На помощь!», но Тварь настолько увлеклась жратвой, что не слышала. А может, не хотела слышать. Выбор-то между вожделенными курятниками и вопящим пацаном очевиден.

Мой завет Неофит блюл свято. Меча против крестьян не обнажил. Те сами заметили меч и отобрали — от греха. Слово за слово, Неофит оказался в кузне со спущенными портками. Перед ним стоял здоровенный мужик, размером с трёх обыкновенных и демонстративно помахивал розгами.

Поняв, что всё зашло уж слишком далеко, Неофит вытряхнул из рукава хитро припрятанный амулет перемещения и переместился в лес. Там первым делом натянул штаны и снова осторожно прокрался в деревню. О том, чтобы вернуться в Давыдово и доложить о факапе, не могло быть и речи. Два продолбанных коня превратились в три. Третьим была Тварь, что умножало потери ещё на десять. Плюс, у противника остался боевой меч. Иными словами, первый раунд прошёл откровенно так себе.