Мы перешли с тобою в новый мир.

Наш старый мир (как жаль) совсем истёрся,

А новый так нежданно распростёрся…

В заветном уголке твоей души.

Жабодав, Этилия, Парамон, Клавдия – команда мечты – преданно смотрят, молчат, ждут…чего-то все ждут. Наверное, меня.

– Я сейчас выразила своё явное согласие на перемещение, – заявляю, глядя на Жабодава. Пёс спрыгнул с дивана, медленно обошёл вокруг меня и уселся слева, затем издал «Р-гав» и посмотрел на медведя.

– Мир огромен, надо указать место прибытия, – сказал Парамон.

– И как ты это себе представляешь? Достать карту и ткнуть пальцем? Так нет её у нас, - обозначила я проблему. – Спроси, как Жабодав видит мир прибытия, какие ориентиры ему нужны для … допустим, портала?

– Он не видит мир, он ощущает чувства и эмоции разумных. Есть области пустые и с большим количеством разумных, светлыми/добрыми/хорошими и мрачными/злыми/плохими эмоциями, есть сплошные черные и закрытые зоны, но туда он не сможет нас доставить, – через пару минут выдал Парамон.

– То есть, выбор сводиться к указанию плотности населения и эмоционального фона местности?

– Да.

При всей размытости картины, выбор все-таки был не из простых. Что в новом мире вызывало у разумных светлые эмоции? Земля знала примеры охоты на ведьм, где положительные эмоции у людей вызывало сожжение себе подобных, и Савонаролы, на «кострах тщеславия» которого горели книги, картины, одежда, зеркала под радостные возгласы флорентийцев, ни туда, ни туда попасть очень бы не хотелось. А вот в конец эпохи развитого социализма, где основная масса населения терпеть не могла существующий строй и относилась к нему крайне негативно, попасть можно, но, опять же, очень бы не хотелось во времена Андропова, с её-то паспортом. При этом, перенестись в такие славные города как Мехико, Каракас и Карачи не хотелось бы ни при каком политическом строе.

Ещё пришло в голову, что положительные эмоции у большого количества разумных может вызывать массовый нерест большой пурпурно-зелёной шмакодявки посреди непроходимого болота глубиной метров так под двадцать, болото их дом, а икра шмакодявки – любимейший десерт, но тут уже как повезёт – выбрать твердь или воду, с восприятием Жабодава, не получится.

– Сформулируем задачу следующим образом – точкой высадки необходимо принять местность, максимально приближенную к месту «размытого» сигнала Ивана и соответствующую следующим критериям: населённость один процент от среднего значения для мира; источники эмоций не скученны, а рассредоточены по территории вокруг места высадки; эмоциональный фон – нейтральный, то есть не должны преобладать ни плохие ни хорошие эмоции.

Хмурящийся медведь, со складкой между бровями и выглядящий как плюшевая игрушка, начинал входить в нормальное описание окружающего меня мира. Мои «игрушки» вообще вели себя на удивление утилитарно – говорили строго по делу, не перебивали, между собой не общались, мимика и жесты присутствовали, но довольно сдержанные – Клавдия вообще не сказала ни одного слова, хотя выражения её мордочки, как и позы, неоднократно менялись.

Интересно, а как будет происходить переход из одного мира в другой – портальная арка, искривление пространства-времени с размазыванием предметов, а затем и звёзд, в линии, радужный тоннель, потеря ориентиров, тошнота, а может просто…

– Поехали, – сказал Парамон и пространство гостиной, как и ранее, выгнулось выпуклой линзой и разлетелось на осколки размером с ладонь, исчезли свет и запахи, появилось ощущение возможности управления временем, но в этот раз, при проявлении из пустоты, окружение оказалось совсем другим.

– Какой быстрый и очень комфортный способ путешествовать между мирами…хочу себе такой, – позавидовала я и начала осматриваться.

Специально ли, или случайно, но переместило нас на одинокий холм и взгляд смог охватить местность от горизонта до горизонта, и оказалась она такой себе – плоская как стол, на котором преобладали земля, камни и песок – земля бурая, камни красные с серым отливом, и просто серые, песок серый и буро-серый. Населённых пунктов, строений, леса, высоких деревьев, да хоть чего-нибудь, за что можно зацепиться глазом, не наблюдалось. Единственное разнообразие в пейзаж вносило, расположенное примерно в километре справа, большое, диаметром километра под три, озеро, которое полукругом обступали высокие бурые холмы. Правда над всем этим красовалось офигительное небо, самого, что ни на есть, золотого цвета, да ещё и с перламутровыми переливами, а по небу важно, как областные чиновники на строительной выставке, несли себя белоснежные облака. Дышалось легко, по ощущениям, влажность была минимальна и температура в районе +25 градусов великого учёного Цельсия.

Один из ближайших камней, полуовал размером с метр, неожиданно поднялся на множестве мелких крабовых ножек и посеменил от их группы, но, пройдя десять метров, замер, повернулся вокруг своей оси и двинул назад. Не дойдя двух метров до их группы, камень остановился, в нем открылся овальный глаз, размером с крупное яблоко, с черным горизонтальным зрачком-линией и жёлтой радужкой, который в упор уставился на путешественников между мирами. – «Ну, да, Жабодав же наводится на чувства и сильные эмоции, так что рядом обязательно должны оказаться живые существа» – подумала я, изображая столбик и боясь спугнуть местного обитателя, страха не было, существо не проявляло агрессии и воинственным не выглядело.

Быстрее всех сориентировалась Клавдия – овечка заговорила на неизвестном языке, звучащем как мелодичное щёлканье пальцами. Существо, покачавшись из стороны в сторону, ответило, вот только чем оно издавало звуки, осталось для меня загадкой. Через две минуты диалога Клавдия на русском озвучила нам его содержание:

– Это Пози, он обычная сущность, мир проживания для него просто Мир. Пози создан здесь и про Землю с другими планетами ничего не знает. На холме занимался созерцанием видов, отрывающихся с этого места, радовался и восхищался красотой своего мира. Мы появились внезапно и Пози испугался, хотел убежать, но мы не атаковали и ему стало интересно – таких сущностей он ещё не встречал, особенно Этилию. Вывод: это точно не Земля, а единорог, как маяк, использовал эмоцию восхищения и чувство радости, исходящие от Пози, – слава тебе, Господи, у Клавы оказалось приятное лирическое сопрано, а не прокуренный голос противной политеховской проректорши.