Сейчас эта тварь перестанет нам помогать с расчётами. Но страшно, конечно, не это. Я вижу одну стену его комнаты, Вепрь, который скоро появится за второй стеклянной перегородкой, увидит другую. Мы сможем справиться и без помощи нелюдя. Без боя я точно не сдамся.

— Здесь умрёшь только ты, жалкий нелюдь.

Смеётся. Этот гахар столько времени провёл в человеческом теле среди людей, что невольно очеловечился сам. Там, в пещере, я принял его радость от встречи со мной за такое же чувство, порождённое появлением троих идунов с нужным ему количеством лучей на лбу. Интонации, мимика, говор… Он многому научился у местных. Эта тварь стала опытнее. И опаснее.

— Не обманывай себя, конструктор, — произносит гахар. — Существование в облике ходока — это не продолжение жизни. Сегодняшнее испытание станет для тебя последним. Прощай, Ло.

И гахар уходит в ту часть своей комнаты, в которую мне заглядывать сложнее всего. Тем не менее, я его по-прежнему вижу. Для этого мне пришлось отойти к дальнему краю прозрачной перегородки и прижаться лицом к стеклу.

Что он делает? Неужели… Об этом я не подумал…

Дно вселенной!

Вот и закончилась моя белая полоса…

Подбежавший к стеклу Вепрь машет рукой, подзывая Тарабана к себе. Он готов передать промежуточный ответ. Но гахар теперь не сдвинется с места. Мне отсюда не видно подробностей — ракурс не тот — но я и так знаю, зачем нелюдь прижался спиной к стене. Эта тварь ещё и стянула с себя драную рубаху, чтобы с её помощью закрыть ещё большую площадь поверхности. Он не просто не помогает нам. Он мешает.

Вепрь замер. Хайдар тоже понял. Он хватается за голову. Но сейчас не время для паники. Круговым движением руки машу Вепрю, призывая того отправляться ко второму «окну» своей комнаты. Тот кивает и убегает. Рано радуешься, гахар. Мы ещё побарахтаемся.

Перелетаю к стеклу, за которым меня уже дожидается ничего не понимающий Клещ. Теперь нужно спешить. Испытание внезапно усложнилось в разы. Тут на пальцах уже не объяснить, что к чему. Сую руку в карман. В норах на Суши едва ли попадаются лабиринты, но пару трофейных мелков, найденных в рюкзаке прошлого гахара, я с собой всё равно прихватил. Боюсь, мне они сейчас не помогут, но попробовать надо.

Увы, как и думал, стекло, из которого были сделаны перегородки, совершенно не подвержено трению. Идеально гладкое и запредельно скользкое, оно ничем не отличалось от того материала, из которого были сделаны сосуды, какие Китар некогда перевозил через «реку» на «лодке». Мальчишка рассказывал мне, как не мог удержать те в руках. Вот и это стекло, словно лёд — мелок скользит по нему, не оставляя совершенно никакого следа.

Придётся писать послание для Клеща на собственной, снятой с себя одежде. Вот только как тот передаст его дальше? У мунца мелков нет. Да и в будущем, когда Вепрь тоже узнает мой план, нам придётся постоянно обмениваться информацией уже в куда больших объёмах, чем раньше. «Продиктованные» пальцами ряды символов будут чересчур длинными, чтобы можно было легко их запоминать и передавать дальше. Это уже не просто число. За секунду это всё не покажешь.

Гениально! Заметив, как я безуспешно вожу мелком по стеклу, Клещ приблизился к перегородке вплотную и, выдохнув на неё, нарисовал на мгновенно появившемся налёте большой знак вопроса. Запотевшая область начинает постепенно светлеть. Но медленно. Очень медленно! Микрочастицы влаги способны прицепиться к этому материалу, и это меняет всё.

Я приближаю к стеклу лицо и начинаю усиленно выдыхать на него тёплый воздух. Вот для чего здесь настроен этот температурный режим. Никакие мелки не нужны. Я принимаюсь стремительно водить кончиком пальца по запотевшей поверхности. Клещу, когда тот станет передавать мои мысли Вепрю, будет сложнее, но для меня не проблема писать всё в обратном порядке.

Зеркально перевёрнутые слова и буквы ложатся на медленно светлеющее пятно. Как закончится место, я ещё надышу. Вздрогнувший, прочитав: «Баня — гахар», Клещ внимательно следит за моим танцующим по стеклу пальцем. Пишу мелко, проводя тонкие линии кончиком ногтя. Понимающий всё мунец кивает. Мы сделаем это. Уверен, у нас всё получится.

Инструкции выданы. Клещ бросается к нетерпеливо мнущемуся у дальней прозрачной перегородки Вепрю. Теперь очередь коротышки много и быстро писать. У меня других дел пока нет — я слежу за процессом. Хайдару тоже есть, что сказать. Он надышал себе рядом второе пятно и тоже принимается водить по нему пальцем. Двадцать секунд «разговора» — и Клещ возвращается.

— Гахар закрыл цифры, — сообщает мне мунец, которому я уже успел сообщить, что умею читать по губам. — Но только первые две. Третью видно. Там тройка.

Для верности — вдруг я не разберу его дикцию — Клещ параллельно ещё и рисует схему. За двумя косыми крестиками появляется тройка [ХХ3].

— И в начале там плюс.

Наше спасение в том, что расстояние между загорающимися на стенах символами достаточно велико. Если пару соседних цифр при помощи своей спины и рубашки гахар ещё способен закрыть, то отвечающий за математическое действие знак и стрелочка находятся слишком далеко от числа, и нелюдю до них не достать.

— А у Вепря получилось в итоге одиннадцать, — заканчивает отчёт Клещ. — Давай, Ло! Решай! На тебя вся надежда.