«Мы улетим. Ну, давай же!»

Ого, даже можно обратиться в дракона? Кажется, запахло жареным.

Только сбегать, оставляя Элиану на попечение семьи, которая может пострадать из-за меня, потому что их обязательно будут допрашивать о том, где я теоретически могу быть, я не стану.

– Идём, - согласно рычит Краг, и я прошу вернуться Брынля к ним, чтобы присмотреть за остальными. Потому что понимаю, что никакого веса в глазах орков он теперь не имеет. Даже наоборот, будет для них, как красная тряпка. И он подчиняется просьбе, хотя вдвое больше меня. А я следую за спиной конвоира, и через время, оказываясь на старой площади, округляю удивлённо глаза.

Шатенка сидит среди десятка орков, весело смеясь, в самом центре на каком-то массивном стуле, больше похожем на трон. И, когда наши взгляды встречаются, понимаю, что мы знакомы. Потому что в мою сторону смотрит Лютеция Орха.

Не могу не показать вам нашу красотку, которая, должна была оказаться в плену или убитой, на худой конец, а вместо этого довольно хихикает в окружении страшных и косматых воинствующих орков. Ну каково это?

Везде своя - Лютеция Орха. Мать новорождённой Элианы, любовница генерала драконов.

– Сюда, - чувствую, как отрываюсь от земли, увлекаемая в сторону. По всей видимости орку надоело мной руководить, и он решил взять всё в свои руки. В прямом смысле слова. Подобно манекену, спокойно переносит меня к небольшой хижине, которая чем-то напоминает дом Луфры, и толкает внутрь.

В воздухе прослеживаются запахи сырости и пыли, только поверх них ложится тяжёлый вкус железа, заполняющий собой небольшое пространство. Полумрак царит в низенькой клетушке, но именно здесь в самом углу на настиле лежит раненый. Рядом с ним суетится небольшой старик, и по большим оттопыренным ушам я признаю в нём гоблина. За время, проведённое в Мёртвых землях, научилась различать расы, которые сильно выделялись между остальных. Что касается фейри, драконов, людей – здесь могла возникнуть путаница, поскольку выглядели они все довольно одинаково.

– Ведьма, нэр, - оповещает негромко Краг, снова толкая меня в сторону лежащего, словно я могу куда-то сбежать. Тычок довольно ощутимый, и уверена, что останутся синяки. Никаких манер, что не говори.

«У тебе два варианта», - шепчет мне Эдель, когда склоняюсь над тем, кого недавно уже видела. –«Убить его или спасти. Но итог будет одинаковым! Или тебя убьют, или заберут с собой! Ну почему мне не досталась другая душа в миллионом скопе океана вечности?!»

– Ты тоже не подарок, - хмыкаю себе под нос, оглядываясь, чтобы понять, где взять дополнительный источник света. Солнце клониится к закату, потому в комнате царит лёгкий полумрак. Он хорош для влюблённых и сна, а не для того, чтобы осмотреть как следует пациента.

Прорезь, служащая окном, затянула ветошью. Скорее всего причина банальна: здесь, как и везде в поселении, невозможно найти стёкол, сквозь которые спокойно проникал бы дневной свет. Раньше здесь было иначе, но потом, после исчезновения магического источника, не только земля стала неплодородной, но и сами дома пришли в негодность. Мастера по изготовлению мебели, стёкол, утвари. Да те же кузнецы и ткачи стремительно собрали пожитки и уехали. Продажи падали, жителям просто не на что было покупать блага, всё уходило на пропитание, которое со временем настолько оскудело, что сошло до мхов, кореньев и нескольких зерновых неприхотливых культур.

К слову сказать, мох и папоротники были богаты минералами, к тому же являлись дополнительным источником влаги. А что касается животной пищи, посельчанам пришлось вынуждено стать вегетарианцами, потому что мясо, если таковое и возможно было раздобыть здесь, было редкостью. Небольшие грызуны, чем-то напоминающие наших сусликов, мыши, ящерицы, змеи. Говорить о косулях или кабанах – не приходилось. Они ушли вслед рабочим, как только изменился растительный мир, посаженный в глинисто-песочную почву.

Коснувшись обнажённой мужской груди, ощущаю, как запястье обхватил могучий кулак. Всё ещё сильный и крепкий, и глаза, показавшиеся мне в первую секунду прозрачными, буравят моё лицо.

– Я тебя видел, - внимательно рассматривает меня Локк, скользя взглядом, будто намереваясь запомнить каждую чёрточку.

– Я должна тебя осмотреть.

Уже поняла, что обращаться на «Вы» - выдать себя с потрохами. Потому приняла правила ещё несколько дней назад.

– Делай, что надо, - размыкает пальцы, и я тут же подхожу к месту, где должно быть окно, чтобы убрать тряпку. Она приколочена несколькими гвоздями, и мне приходится долго мучиться, пока Краг одним движением срывает кусок, не желающий подчиняться мне.

– Спасибо, - любезности ни к чему в моём случае, только мама учила благодарить.

Оказавшись снова около больного, я внимательно осматриваю колотую рану, понимая, что она уже загноилась. Только что я могу сделать голыми руками? По-хорошему здесь следует подключать антибиотики, возможно, капельницы. Судить о бледности покровов тоже не в силах, кто знает, насколько эта зелёная кожа должна быть насыщенной.

Одно я понимаю точно: Локк хочет жить. И я тоже.

– Я помогу тебе, если ты отпустишь меня, - принимаюсь качать права, потому что лечение - единственное, что я могу обменять на свою свободу.