— Ты чего задумался?

Пётр вырвал меня из размышлений.

— Прикидываю, как успеть завершить собственные дела до того, как мы начнём работу.

— Ах да, я уже слышал о твоей новой разработке! — улыбнулся князь, — Впрочем, как и вся столица. Примерочные зеркала… Надо же, не думал, что ты ударишься в сегмент моды… Но идея занимательная, нельзя не признать. Сделаешь одно для меня?

— Само собой, и даже готов предоставить скидку в десять процентов.

Салтыков только рассмеялся в ответ на такое предложение.

Да, дела с зеркалами пошли в гору с того момента, как я научился локализовать утечку энергии из них, и получил на это изделие патент. Заплатить за него пришлось почти сто тысяч на пять лет — заломившие эту цену люди в министерстве поняли, что я изобрёл золотую жилу. Да ещё и в последний момент стекольный завод Иловайских попытался перекупить мою разработку за пять миллионов — но я отказался.

Сумма была отличной, и я мог разом погасить долг перед банком за Бунгаму — и немного даже осталось бы. Но мне было предельно ясно, что сам я заработаю куда больше, если всё сделаю правильно.

В общем-то, первые заказы показали, что так оно и есть.

На оборудование, компоненты и изготовление первых пяти зеркал, собранных мной в подсобке «Лавки Адриана», мы с Илоной потратили шестьсот тысяч рублей. Два я подарил Варваре Долгорукой и Кате Романовой, одно пришлось отдать в патентное бюро. А вот три остальных мы сразу же продали в самые модные московские бутики, расположенные в центре — по двести тысяч каждое, отбив весь бюджет в первый же день.

Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Рабочая почта ломилась от предложений других бутиков, крупных сетевых магазинов и богатых дворянских семей, желающих заиметь такую уникальную вещь в свои гардеробные.

Предзаказов я насобирал сотню зеркал — и учитывая, что запрашивал пятидесятипроцентный аванс сразу, мой счёт теперь пух от денег!

Даже несмотря на то, что половина уходила Илоне, с которой мы по-прежнему делили все расходы.

«Баланс — 5 736 090 рублей»

Налогов с этого, конечно, придётся заплатить дофига — но как же эти цифры грели душу!

Я понимал, что в течение полугода появятся такие же наработки других артефакторов, а через девять месяцев они тоже начнут продавать собственные зеркала — но это меня волновало мало. Я был обеспечен работой на ближайший год (при скорости одно зеркало в неделю), и за это время нам выплатят ещё столько же звенящих рубликов.

А по ходу дела я запущу ещё что-нибудь не менее эффективное и дорогое.

Эх, даже если бы я заработал вполовину меньше денег — всё равно был бы рад! Потому что разочарованное и опустошённое выражение лица Львова, который узнал о моей новинке, нельзя было описать никакими словами!

Куда ему, с кустарными безделушками на перепродаже!

— Ладно, — я повернулся к Салтыкову, отвлекаясь от приятных мыслей, — Давай закругляться здесь. Мне нравится помещение, и как только вернусь с практики — сразу же приступлю к работе. Ты, надеюсь, в сентябре будешь в столице? Думаю, мне потребуется твоя помощь, чтобы в самом начале разобраться со всеми твоими наработками. Так дело пойдёт быстрее.

— Само собой, — кивнул князь, — А пока пусть всё полежит в моей банковской ячейке.

— Хороший вариант, — согласился я, — Нельзя, чтобы наши идеи попали в чужие руки.

— Я сделаю для тебя персональный доступ к ним, если вдруг понадобится.

— Благодарю.

— И выбери, пожалуйста, исполнительного директора, — напомнил Пётр, — Если сам намереваешься уехать из Москвы на какое-то время, он займётся офисом.

— Договорились.

— Тебя подбросить?

— Нет, спасибо, — я отрицательно покачал головой, — Пройдусь немного, освежу голову.

— Ну, как знаешь, — князь пожал мне руку, — До скорого, Марк. Будем на связи.

— Будем.

Я покинул наш будущий офис, и спустился на лифте в холл башни «Москва». Выйдя из здания, вызвал такси, и поехал на северо-запад.

Конечно, можно было прокатиться и на АВИ Салтыкова — это было бы куда быстрее, но…

Я не хотел, чтобы хоть кто-то знал, куда я направляюсь.

Потому что дело, которое мне нужно было сегодня провернуть, не предполагало участия никого, кроме меня.

В конце-концов, жульничество на финале чаробольного кубка «Арканума» — серьёзное нарушение, за которое меня точно попрут из академии.

Если спалят, конечно.

1 июня 2031 года. Квартира Апостоловых.

— Я что-то не понимаю, сын… Ты втягиваешь меня в какое-то колдовское дерьмо?

Прислонившийся к дверному косяку, уставший после ночной смены и не особо расположенный разговаривать, Григорий смотрел на меня слегка прищурившись. Его усы (понятия не имею, зачем он их отращивал) встопорщились, выдавая недовольство.