Уже не опасаясь вражеских заклинаний, мы с Папой подошли поближе.

— Эх, — вздохнул он, — наши хилы не дотягиваются до саммона. Так его и потерять можно. Как их оттуда выковырять?

Недолго думая, я предложил придуманную мной ранее идею «авиационного налета». Блистательные ретировались, так почему бы не попробовать этот план на Горцах? Обрадованный лидер тут же отозвал Михаила и, когда лекари его подлечили, приказал нескольким дальникам оседлать медведя. Получилось неплохо: прячась за его могучей головой, они расстреливали стоявших на балконах противников, среди которых, кстати, была и Люсинда. Те гибли, воскресали и снова возвращались, но было заметно, что их энтузиазм тает на глазах.

Милишники, по которым теперь не лупили сверху, быстро смяли своих визави, и вскоре заработали катапульты. Я вызвался дежурить в инвизе рядом с ними, чтобы не позволить вражеским ассасинам и рогам развалить их. Но долго охранять не пришлось, потому что никто на них не покушался. Горцев оттеснили, они уже не в силах были помешать нашим лупить по бастиону. На нем появились небольшие выбоины, потом трещины…

И вот наступил момент, которого я так упорно добивался. После очередного залпа катапульт каменный бастион рухнул, подняв тучи пыли. Вернее, правильнее сказать, сложился, как карточный домик, причем внутрь себя, никого при этом не задев.

Секунду спустя Горцы исчезли, словно их снесло невидимым смерчем. И тут же перед глазами всплыла надпись:

Поздравляем! Ваш клан победил в битве и стал владельцем Багряной Твердыни!

В углу интерфейса, рядом с полоской жизни, зажглась зеленая стрелка, указывающая на увеличения скорости регенерации здоровья, а внизу еще одна кнопка телепорта.

Что тут началось! Руки Тигров взметнулись вверх, а замок содрогнулся от дружного «Ура!». Бойцы обнимались, поздравляли друг друга, некоторые девчонки прослезились от радости.

— Народ! — послышался крик Папы, забравшегося на перевернутую телегу. — Минуточку!

Все замолчали и обернулись к нему. А кланлидер, откашлявшись, объявил:

— Мы бились за Багровую Твердыню не в первый раз. Раньше нам не удавалось его взять, но теперь в наших рядах появился вот этот человек. Гермес. Он не только уничтожил Мечеворот, открыв нам дорогу, но и создал здесь жемчужную ферму, благодаря чему мы оказались на родной земле! Феерическая предприимчивость этого парня сделала для завоевания нашего нового замка больше, чем самый острый меч, самый мощный посох, самый меткий лук! Спасибо ему и… с победой нас!!!

Тигры с воплями бросились ко мне и чуть не повалили. Поздравления, благодарности, похвалы лились рекой. Мужики хлопали меня по плечам, едва не вбивая в землю, девушки целовали, и даже медведь, растолкав толпу, сделал передо мной неуклюжий реверанс.

— Качай его, ребята! — раздался крик.

Над толпой пронесся гул. Ко мне потянулось множество рук, они подхватили меня, и в следующую минуту я узнал, как неприятно летать в воздухе без крыльев.

Когда восторги немного улеглись, народ несколькими потоками ринулся осматривать замок. Я и увязавшийся за мной Гааз, присоединились к командному составу. Внутри Твердыня оказалась поистине огромной. Десятки комнат, залы, бесчисленные коридоры, лестницы, переходы.

Несколько человек слетали в Мергус и притащили оттуда кучу жратвы. Пока девчонки накрывали в главном зале стол для банкета, наша группа направилась в Спиритку, где, к моему удивлению, на столе не оказалось магической голограммы.

— Она появится, когда можно будет снова штурмовать Твердыню, — пояснил Папа. — После перехода к другому клану на две недели накладывается защита, и атаковать замок нельзя.

Потом мы спустились в подземные помещения. Здесь нашим взорам открылись, кажется, не менее широкие пространства, чем наверху. Огромная холодная комната для складирования провизии — пустая. Как пояснили топы, еда, принадлежавшая Горцам, исчезла вместе с ними после перехода замка в другие руки. Дальше следовали еще несколько хранилищ, а этажом ниже — что-то похожее на казематы. И, наконец, в самом низу мы нашли то, к чему я так настойчиво стремился.

Полуразрушенная каменная лестница привела нас к единственному помещению, закрытому мощной дверью. Она оказалась заперта, но в замочной скважине торчал массивный ключ.

Первым вошел Папа с зажженным факелом в руке. Мы набились в небольшую комнату с голыми стенами, выложенными из неровных прямоугольных камней, по которым стекали капли воды. Пахнуло сыростью и плесенью, и я невольно передернул плечами. Классический склеп. Посередине находилось возвышение, к которому со всех сторон вели три ступени, а на нем — саркофаг. Лидер жестом велел снять с него крышку. Четверо мужиков, включая Руддера, не без труда отодвинули ее, и я, как и другие, поспешил заглянуть внутрь.

— Удон, — прошептал кто-то.

На дне саркофага лежало полуистлевшее, прикрытое парчовой тканью тело. Посеревшая, когда-то бледная кожа, опущенные веки, одно из них разложилось до дыр, сквозь которые видно что-то черное. Впалые щеки покрыты щетиной. На голове — бордовый металлический шлем с витиеватыми золотыми завитушками, из-под него торчат клоки слипшихся рыжеватых волос.

В целом древний покойник выглядел не слишком приятно, и народ, поглазев на него с полминуты, потянулся к выходу. Вскоре рядом со мной остался только Гааз, который в течение нашего шатания по замку вообще старался держаться поблизости. Чувствовалось, что его переполняет благодарность.