— Нет. Ты не посмеешь, — прошипела она.

— Ещё как посмею, — на моём лице растянулась зловещая улыбка. — Раз уж этот говнюк отдал мне тебя, то я собираюсь сейчас воспользоваться этой возможностью по максимуму. Так что готовься, Эри, скоро ты окажешься в море дерьма. И даже вёсел у тебя не будет…

— Прошу вас, ваше сиятельство, — вежливо произнёс слуга, открыв перед Уваровым дверь кабинета.

Точнее, он попытался, потому что граф, будто танк, отпихнул дворецкого и сам пошёл внутрь. И его злой взгляд был направлен точно на сидящего за столом хозяина кабинета.

— Почему он всё ещё дышит?! — с места в карьер спросил он.

Распутин пару мгновений смотрел на него, после чего вздохнул и встал из кресла.

— Иннокентий, ты можешь быть свободен, — сообщил он своему дворецкому, и слуга понимающе кивнул и закрыл дверь в кабинет с обратной стороны.

Как только они остались наедине, Распутин пересёк свой кабинет и подошёл к длинному шкафу.

— Коньяка хочешь?

— Какой к чёрту коньяк? — рявкнул Уваров. — У тебя был потрясающий шанс решить проблему, а ты им не воспользовался!

Обвинение повисло в воздухе. Напряжение между двумя мужчинами было столь осязаемым, что, казалось, его можно было потрогать руками.

Распутин так ничего и не ответил. Вместо этого он повернулся и, открыв одну из резных дверок шкафа, достал оттуда бутыль из тёмного стекла и два бокала.

— Да, Василий, ты прав, — произнёс он, возвращаясь к столу. — Я действительно, как ты выразился, «упустил» этот шанс.

— Это я уже понял, — съязвил тот. — Только я не могу понять другого. Почему?

— Потому что для меня открылась определенная, скажем так, возможность, — ответил Григорий, поставив оба бокала на стол и, скрутив крышку с бутылки, разлил дорогой коньяк по бокалам. — Видишь ли, похоже, что у меня есть шанс на то, чтобы отыграть назад то, что сделал Илья.

Услышав это, Уваров замер. Первые несколько секунд до него доходил смысл сказанных слов, и только спустя некоторое время его мозг осознал то, что теперь казалось ему столь логичным.

— Разумовские никогда не разрывали заключённые договоры, — возразил он, но у хозяина кабинета имелся аргумент против подобного довода.

— Потому, что они не могли этого сделать? — спросил Распутин, протянув один из бокалов своему другу. — Или же потому, что они специально никогда этого не делали?

— Хочешь сказать, что этот парень…

— Тебе нужен честный ответ?

— Хотелось бы, учитывая тему нашего разговора, — скривился Уваров.

— Я не знаю, — честно признался ему Распутин. — Да и сам он не знает. Он умный парень, Вася. Очень умный, если я ещё хоть что-то смыслю в людях.

— Умные люди часто амбициозны.

— Да. Об этом я тоже ему сказал. Как и то, к чему могут привести подобные амбиции…

— Тогда ты не можешь быть уверен в том, что он не позарится на то, что принадлежит ему по праву. Гриша, если он…

— Ему не нужны титулы, — Распутин поднёс бокал к лицу и глубоко вдохнул аромат марочного алкоголя. — Поверь мне. Как бы смешно это не прозвучало, единственное, чего хочет этот парень — жить своей собственной жизнью. Так, чтобы к нему не лезли с дурацкими играми.

— Помниться, один человек мне сказал, что-либо ты имеешь отношение к игре, либо же игра в конечном итоге поимеет тебя, — хмыкнул Уваров и поднял руку.

Два бокала легко соприкоснулись, и по кабинету разнёсся тихий звон. Оба мужчины выпили, позволив себе на несколько секунд погрузиться в собственные мысли.

— Так, значит, хочешь использовать парня?

— Да, как бы двулично это не прозвучало. Мы с ним договорились. И не делай такое лицо. Не так, как ты мог подумать. Он либо ещё не пробудил эту силу, либо же пока не может использовать её по собственному желанию. Суть уговора проста. Мы не трогаем его и его близких, а взамен он постарается узнать о том, можно ли разорвать ранее заключённый договор.

— Без последствий?

Распутин пожал плечами.

— Хотелось бы этого. Но при необходимости я готов принять удар на себя в случае чего.

Они уже один раз попробовали сделать это. Разумовские никогда и никому не говорили о том, можно ли разорвать заключённый контракт. Оно и понятно. В них крылся секрет их силы и влияния. И именно это стало причиной, по крайней мере частью причины того, что их перебили под корень.

Почти, — мысленно поправил себя Распутин.

К несчастью, как выяснилось, их смерть не стала тем волшебным ключиком, на который они надеялись.