Тем не менее он засунул его поглубже и сейчас вполне дружелюбно пожимал мне руку, даже несмотря на наше предыдущее и, чего уж скрывать, проигрышное для меня противостояние.

— Ничего страшного, — сказал я. — Я даже не успел соскучиться.

Он понимающе хмыкнул и жестом пригласил меня к своему столу.

— Итак, — произнёс он, опускаясь в собственное кресло. — Мне почему-то кажется, что ты приехал сюда не ради того, чтобы просто посидеть в моей приемной и почитать журналы, ведь так?

Эти слова вызвали короткую усмешку с моей стороны.

— Особенно если учесть, что журналы я и пальцем не трогал, — заметил, достав из сумки первую папку, и положил её на стол прямо перед ним. — Мы подаём наш иск.

В его глазах скользнуло разочарование. Такое выражение обычно бывает у родителей, когда их чадо вопреки всем советам вдруг взяло и сделало глупость. Ну или собиралось сделать прямо у них на глазах.

— Признаюсь, я разочарован, — спустя пару секунд проговорил он. — Мне казалось, что ты разумный человек.

— Признаюсь, мне тоже так казалось, — почти повторил я его слова. — Тем не менее думаю, что у нас есть шансы…

— Да нет их у вас, Александр, — вздохнул он. — Ты и сам должен это прекрасно понимать. Твоя клиентка психически нестабильна…

— Что, заметь, ты показал весьма неэтичным образом, — парировал я. — Эта информация находилась под врачебной тайной.

— Только не тогда, когда её состояние напрямую касается моего клиента, — тут же ответил он. — А мы оба знаем, что всё, на чём строится ваш иск, — это её голословные заявления о том, чего на самом деле никогда не было. Заявления, которые, заметь, опровергнуть будет совсем не сложно. А затем подать встречный иск о клевете.

— Будешь подавать в суд на психически нездоровую девушку? — иронично спросил я его в ответ.

— Только в том случае, если она будет угрожать приюту, — серьёзно ответил он. — Так что не стоит пытаться. В эту моральную ловушку тебе меня не заманить.

— Забавно, что именно ты заговорил о ловушках после своего трюка с протоколом.

— Я использую то, что сработает, — пожал он плечами. — Потому что защищаю «Счастливый путь». И делаю это искренне. Права моего клиента для меня в приоритете.

— Мы не станем отказываться от наших намерений, — покачал я головой.

— Тогда мои действия тебе известны, — развёл он руками. — Я не стану церемониться с твоей клиенткой лишь из жалости, Александр.

— Попытаешься ссылаться на протокол прошлого заседания, и мы это опротестуем. Важно это или нет, но ты раскрыл конфиденциальную информацию…

— Это уже не важно. Поменять судью на этом процессе у тебя не выйдет. А я в любом случае смогу связать оба этих слушания и впоследствии добьюсь официального раскрытия этой информации. Тут ты ничего не сможешь сделать.

Он наклонился ко мне и продолжил с искренней серьёзностью в голосе:

— Александр, хочешь ты того или нет, но я не позволю вам выиграть это дело.

— Что, неужели личная заинтересованность? — сделал я удивлённое лицо. — А обвинения в предвзятости не боишься? Ты же там вырос. Благодарен этому месту за то, что оно подарило тебе шанс на лучшую жизнь. Кажется, у нас тут налицо конфликт интересов, нет? Не боишься, что я разыграю эту карту?

— Точно так же, как твоего глупого иска, — улыбнулся Лаврентьев. — Моё прошлое в приюте не влияет на мою юридическую объективность, так что нет. Не переживаю. А поскольку нет более никаких других доводов, ничего ты сделать не сможешь. Видишь ли, порядочность и благодарность не являются основанием для утраты профессионализма.

Ответил я не сразу. Чёрт, а ведь он реально хорош. Ну или хорошо подготовился к разговору, предусмотрев каждый возможный мой выпад. Что, впрочем, одно и то же.

Лаврентьев тоже молчал, явно ожидая, что я что-то скажу. Он выжидал, пытаясь понять, что происходит у меня в голове. Ведь его позиция мне понятна. Он уверен, что загнал меня в угол. От того и думает, что я тяну время.

А я именно это и делал.

Да. Вот так просто. Всего лишь тянул время, растягивая момент между тем, как он…

— Чего ты хочешь? — наконец задал он вопрос, подтвердив мою теорию.

— В каком смысле? — уточнил я.

— Ой, Александр, давай только без этой ерунды, — поморщился он. — Ты пришёл сюда, чтобы угрожать мне иском, а не для того чтобы на самом деле идти с ним в суд.

Лаврентьев указал пальцем на папку.

— Именно угрожать, — продолжил он. — Это всё, что тебе остается. Ни у тебя, ни у твоей клиентки нет шансов выиграть этот процесс. И ты это понимаешь. Так чего ты хочешь? Раздуть скандал? Нанести репутационный ущерб? Это твой план? Надавить на нас, потому что твоя клиентка хочет денег?