— Протестую, ваша честь, — жёстким, как стальной прут, голосом заявила Лазарева.

Анастасия встала со своего стула и уверенно посмотрела на судью.

— Протокол, на который ссылается защита, содержит информацию конфиденциального характера…

— Это не важно, — тут же взбрыкнул Лаврентьев. — Протокол сам по себе имеет правовое основание. Но если уважаемому судье этого будет мало, то мой клиент готов предоставить оригиналы всех документов…

— Которые также подпадают под действие закона о врачебной тайне, — невозмутимо парировала Анастасия. — Ваша честь, то, что пытается сделать наш оппонент, — это грубо ввести вас в заблуждение и…

— Уважаемая госпожа Лазарева, — перебил её судья. — Вы считаете, что я не в состоянии понять, когда меня хотят ввести в заблуждение, а когда нет? — задал он вопрос и сделал это весьма раздраженным тоном.

— Нет, но…

— Тогда не рекомендую вам делать выводы за меня. Я с этим справлюсь самостоятельно.

Казалось бы, прямой приказ — сядь и заткнись. Разумеется, сделанный далеко не в такой грубой форме, но оттого не менее жёсткий.

Но Настя была уже далеко не той, какой она впервые пришла ко мне в отдел.

— И тем не менее, ваша честь, — не сдалась она. — Я хотела бы обратить ваше внимание, что вне зависимости от намерений адвоката ответной стороны, нельзя отменить тот факт, что эта информация находится под защитой закона о врачебной тайне.

— Именно по этой причине мой клиент готов предоставить все интересующие суд документы по его решению, — гордо заявил Лаврентьев, после чего достал из лежащей перед ним папки лист бумаги. — Позволите, ваша честь?

Получив согласие, он прошёл и протянул бумагу судье. Ну что же. И это было ожидаемо. Слишком уж сильно он убеждал меня, что будет апеллировать к протоколу, а сам подготовился куда более основательно и законно.

— Здесь ходатайство на разрешение обнародования этих сведений. Поскольку мой клиент является директором приюта, против которого направлен иск, для защиты своих чести и достоинства и во избежание репутационного урона, который может причинить вред не только приюту, но и его воспитанникам, он готов предоставить медицинские документы, касающиеся Елизаветы Котовой. Разумеется, по вашему решению.

А ловко он это придумал. Да только меня этот выпад не удивил. Предсказать его было столь же легко.

А значит что? Значит, наш черёд.

— Ваша честь, мы готовы сэкономить вам время, — проговорил я, поднимаясь со своего стула. — Если позволите.

И тут же стал объектом пристальных взглядов со стороны не только судьи, но ещё и Лаврентьева с Меркуловым.

— Объяснитесь, — потребовал сидящий за трибуной мужчина в судейской мантии.

— Конечно.

Взяв лежащую на столе папку, одну из двух, я с направился прямо к трибуне.

— В этих документах находится медицинское заключение. Моя клиентка уже прошла полное психиатрическое обследование, и врачи заключили, что она полностью здорова. А поскольку документы напрямую касаются неё, то она в полном праве предоставить их вам для рассмотрения прямо сейчас и…

Ну разумеется. Естественно, что подобное выступление не могло остаться без ответа.

— Ваша честь, — резко перебил меня Лаврентьев. — Это не более чем ерунда. С момента прошлого слушания прошло не больше двух недель и…

— И согласно общей практике этого времени более чем достаточно, чтобы пройти пусть и срочное, но тем не менее полное обследование, — перебил я его в ответ. — А если вы посмотрите на последнюю страницу, то обратите внимание, что подписи врачей, что поручились за мою клиентку, принадлежат докторам и специалистам из клиники его сиятельства графа Григория Распутина. Неужели вы хотите обвинить его сиятельство и по совместительству самого известного лекаря империи в том, что он нанимает к себе на работу непрофессиональных бездарей, коих можно подкупить ради получения фальшивой справки?

Молчание со стороны Лаврентьева было более чем красноречивым. О да. Что такое? Бросаться обвинениями в клевете в тот момент, когда каждое твоё слово может быть занесено в судебный протокол, уже не кажется тебе такой хорошей идеей, да?

Использовать этот трюк я тоже могу.

— Ваша честь, думаю, что это медицинское заключение полностью закрывает данный вопрос. — У меня на лице появилась довольная улыбка, являющаяся полным отражением того недовольства, что сейчас было отражено на лице моего противника. — И раз уж с этим покончено, то почему бы нам не перейти к более серьёзным вопросам? Мы хотим подать новый иск.

Кажется, Лаврентьев оказался удивлен этим поворотом не меньше, чем сам судья.

— Что за чушь?! Вы уже подали иск!

В ответ на это я лишь спокойно пожал плечами.

— Мы можем подать новый.

— Если хотели это сделать, то надо было раньше об этом думать! — резко заявил юрист Меркулова. — Это момент уже уп…

Он вдруг запнулся.

— Простите, — очень и очень вежливо переспросил я. — Что вы хотели сказать? Вероятно, что-то о том, что мы должны были это сделать раньше или что-то в этом духе, да?