— К сожалению, вряд ли Елизавета захочет выслушать мои слова, не то что прислушаться к ним.

— Даже удивительно, как так вышло, — не удержался я от сарказма. — Скажите спасибо, что после того, что вы с ней сделали, она вас не убила.

Меркулов поморщился и опустил глаза в стол. Так, это что сейчас за выражение у него на лице? Ему что? Стыдно? Что за бред?!

— Мне очень жаль, что так вышло. Лиза и её подруга… это действительно моя ошибка.

— Что?

Я даже не сразу понял, что сказал это вслух. Настолько странным и нереалистичным выглядело это признание.

— Вы слышали меня, Александр. Это моя ошибка, и я не собираюсь отмахиваться от своей вины. Я тогда только смог получить эту… эту силу, инструмент, называйте, как хотите. Тогда я ещё не знал, что скрытые психологические травмы могут оказать такое влияние на периоде после реабилитации и…

— Это всё? — спросил я не столько ради самого вопроса, сколько для того, чтобы его перебить. Слушать эту исповедь у меня не было ни сил, ни желания.

— Александр, послушайте меня…

— Нет, Меркулов, это вы меня послушайте, — резко сказал я. — Вы мучали её кошмарами!

— Это было лечение! — вскинулся он.

Услышав его, я едва не расхохотался.

— Лечение? Вы издеваетесь? Я видел эти кошмары! Я видел то, что создавало их. Это не лечение. Это шизофрения и сумасшествие в одном флаконе…

— Вы не понимаете, Александр, — сбиваясь пробормотал Меркулов. — Вы просто не можете понять. У вас нет ни опыта, ни навыков в моей профессии! Я пытался помочь… нет! Я помогал этим детям! Поймите меня. Это именно лечение! Терапия! Управляемая реконструкция памяти. Это буквально новый метод в психологии! Почти что революция! Моя… эта сила давала мне возможность помогать пациенту переживать… да! Да, я знаю, что эти воспоминания, какими бы лживыми они ни были, кошмарны. Я создавал контролируемые ситуации. Чтобы дети могли пережить травмирующий опыт и справиться с ним. Обрести уверенность в себе! Посмотрите на наших выпускников. Они сильны! Уверены в себе. Я помогал им обрести эту уверенность! В максимально мягкой форме. Тщательно следил за происходящим, чтобы не причинить больше вреда, а после того как работа была выполнена, все искусственные элементы удалялись из памяти. Оставался лишь здоровый опыт преодоления. Я понимаю, что это может звучать жестоко, но это необходимость! Жертва, если хотите.

— Жертва? — повторил я его слова. — Интересно, чем же жертвовали вы, пока эти ребята переживали весь тот ужас, что вы скидывали им в головы?!

— Я ПРОХОДИЛ С НИМИ ВСЁ! — рявкнул Меркулов, на эмоциях вскочив со своего стула. — Каждое воспоминание! Я БЫЛ С НИМИ КАЖДУЮ СЕКУНДУ!

Я сидел на стуле. Он стоял передо мной. Его стул лежал позади него, опрокинутый.

А окружающие люди смотрели на нас. Похоже, что разговор оказался более… острым, нежели я рассчитывал.

— Господа, у вас проблемы?

Повернувшись, я увидел позади себя Молотова. Хозяин ресторана стоял там, убрав руки за спину, и с интересом наблюдал за нами. Хотя, пожалуй, сталь в его взгляде обещала нечто более нехорошее, нежели простой интерес.

— Нет, — покачал я головой. — Никаких проблем. Мы уже закончили.

С этими словами я встал и направился в сторону выхода. Меркулов попытался что-то сказать, но я пропустил его слова мимо ушей.

Мда-а-а… разговор, конечно, так себе получился. Всё хорошее настроение, которое оставалось под вечер, окончательно улетучилось.

А ведь этот гад искренне верит в то, что говорит. Да, пусть эмоции я его читать не мог, но это даже не нужно было. Всё понятно по одному его лицу. Он буквально верит в то, что помогает этим детям. В то, что помогал.

Я вышел из ресторана. Сначала хотел вызвать себе такси, но потом передумал и просто пошёл пешком. Хотелось пройтись и проветрить мозги.

Правильно говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Только в этом случае Меркулов стелил её для других. Может, кто-то на моём месте и мог бы подумать, что, возможно, только лишь возможно, Меркулов был прав. Но не я. И точно не после того, чему сам стал свидетелем. Нет, спасибо.

— Доброе ут…

Я замер на входе в отдел. Внутри пусто. Никого. Странно, Настя обычно последнее время раньше меня приходит. Впрочем, учитывая, как часто я стал опаздывать, оно, вероятно, немудрено.

Вздохнул. Скомкал предварительно сорванную с двери бумажку и метким броском отправил её в стоящую в углу мусорку. Ладно. Раз Лазаревой нет, можно пока разобраться в делах самостоятельно.

В целом в этом деле, как бы избито это ни прозвучало, уже практически всё решено. Документы на перевод этого дела в состав уголовного подготовлены. Заявление о переквалификации, как и доказательства наличия признаков преступления.

Постановление суда, если верить Насте, будет готово через два дня, но я это ещё лично проверю. Следом за ним шло ходатайство о прекращении гражданского дела, которое, правда, мы ещё не подписывали. Рано пока. Ну и ворох других документов и их бесчисленного множества копий.

Всё это предстояло ещё раз проверить, заполнить и снова проверить. А затем ещё раз. И снова. Я не собирался допускать ошибок с этим делом. Даже крошечных. И рассчитывал, что буду сидеть в первом ряду, когда приставы наденут наручники на этого мерзавца.