— Ты забываешься…

— Нет, — не позволила она заткнуть себе рот. — Это ты забываешься! Конечно же, ты понимаешь, насколько опасно пускать его в семью. Но ты и не собирался делать этого! Ты хочешь получить ребенка. А что с мальчиком? Будь что будет, да? Хотя нет. Ты слишком практичен для этого…

— Валя, сила, которая есть у этого парня, слишком опасна, чтобы оставлять её без присмотра. То, что он попал в мою фирму… то, что все условия сложились именно так, как обстоят сейчас, — это удача, от которой я не могу отказываться!

— Да что ты? — едва не расхохоталась она. — Пойди и расскажи свои планы дочери. Уверена, ты просто сообщил ей имя и ничего более…

— Валя, ещё раз, — терпеливо повторил Павел, — я не могу позволить кому-то с его даром разгуливать без присмотра. Если контракты, которые заключил отец нынешнего императора, всё ещё действуют, то Рахманов будет подобен бомбе замедленного действия!

— Так если он так опасен, то просто избавься от него! — уже не сдерживаясь, воскликнула она. — И только не вздумай мне говорить о том, что внезапно стал таким добросердечным, что эта мысль не приходила тебе в голову. Павел, видит бог, я люблю тебя и наших детей, но я никогда не забывала, что ты за человек.

На это ему ответить было нечего. Хотя бы потому, что стыда от этих слов он не испытывал. Павел Лазарев тоже очень и очень хорошо понимал, каким именно человеком он был и какие цели перед ним стояли.

Очень и очень высокие цели.

— Этот вариант рассматривается, — наконец ответил он. — Считай его… считай его чем-то вроде плана на крайний случай. А до тех пор я рассчитываю на то, что у них с Анастасией сложится…

— Да с чего ты взял, что они вообще могут сойтись?

— С того, что я очень пристально наблюдаю за ними в последнее время, — просто ответил Павел. — И видел, как изменилось её отношение…

Валерия вздохнула и покачала головой.

— Павел. Ты мужчина. Ты думаешь иначе. Не важно сейчас, нравится ли он ей или нет. Как только ты поставил её перед жёсткими рамками выбора, ты сам отрезал себе варианты для дальнейших действий. Пойми, Настя… с её характером она может отказаться от подобного варианта, как бы он ей ни нравился. Отказаться просто потому, что ты загнал её в жёсткие рамки собственного эгоистичного решения.

Внезапно, совсем неожиданно для его супруги, на лице графа Лазарева появилась довольная улыбка.

— Поверь мне, Валерия, — медленно произнёс он, направившись к выходу из кухни. — Я очень хорошо понимаю, что именно сделал. Более того, именно на такую её реакцию я и рассчитывал.

С этими словами он вышел из комнаты, оставив жену в одиночестве раздумывать над его словами.

Пум, пудум, пудум…

Я шёл вдоль высоких и длинных стеллажей, поглядывая на номера полок и каталожные карточки на контейнерах с документами.

Вот как бы смешно это ни звучало, но у каждого человека есть маленькая страсть. Стыдливая такая. И сейчас, идя вдоль идеально ровно выставленных контейнеров и заглядывая внутрь, каждый раз испытывал чувство глубокого удовлетворения. Всё идеально ровно. На своих местам. Подписано. Да, бумаг здесь столько, что, не зная, что именно ты ищешь, можно провозиться с неделю, если не больше. Но когда тебе хотя бы известна дата, то проблемы не возникает совсем.

Ну или почти не возникает.

Дойдя до нужного места, задрал голову. Контейнер, который мне был нужен, находился на самой верхней полке. А в стеллаже так-то почти три метра, между прочим.

— Блин, вот был бы у меня какой-нибудь попсовый телекинез, было бы, конечно, проще, — вздохнул я, глядя на верхнюю полку.

Огляделся. Сходил за раскладной стремянкой.

Это должна была быть последняя коробка. За последние два часа я проверил уже все дела за одиннадцатое февраля того года, и это должно было быть последним. Было бы, конечно, куда проще, если бы Молотов сказал что-то более конкретное, нежели просто назвал мне дату, но и так сойдёт. Видимо, если я, найдя нужные бумаги, не смогу допереть собственными мозгами, то и более полная информация мне ничего не даст.

По крайней мере, надеюсь, что он руководствовался именно такой логикой, а не чем-то иным. Проблем в жизни мне и так хватает… а я, будто специально назло самому себе, продолжаю искать их себе на голову.

Забравшись на стремянку, достал с полки стоящий там чёрный контейнер с пластиковой крышкой и сверил номера на карточке. Да. Именно он. Остаётся только снять крышку и…

— Чего это ты тут делаешь?

Посмотрел вниз.

— Могу задать тебе тот же вопрос, — произнёс я, глядя на стоящего у стремянки Розена.

А сам мысленно себя обругал. Настолько погрузился в собственные мысли, что даже не заметил его появления. Розен стоял у угла стеллажа и смотрел на меня.

— Документы принёс по работе, — доложил он и для наглядности потряс контейнером в руках.

— Ну вот и я тем же занимаюсь.

— Да что ты?

— Слушай, Розен, чего пристал, а? — отмахнулся я от него и слез со стремянки.

Поставил на неё контейнер, щёлкнул пластиковыми замками и снял крышку. Внутри, как я и предполагал, аккуратными рядами лежали папки. Много папок.