Следующим был Семён Панфилов чистый огневик из отряда штурмовиков. Здесь уже было интереснее. Парень был явно вспыльчивый, нетерпеливый, и если с начала у него получалась довольно чёткая фигура девушки, то потом что-то пошло не так. Видимо, у него не хватило терпения прорисовывать все детали, и вскоре посреди стола пылал сгусток пламени, который пришлось тушить. Он едва не устроил пожар прямо в аудитории.

И тут Серафим Петрович показал себя во всей красе. Как же он изголялся над бедным пареньком. Подобные эпитеты даже я не использовал, парочку даже взял на заметку. Распекая несчастного парня, который и изрядно потратил энергии, а теперь и вовсе пылал огнём, не зная, что ему делать бестолково обижаться, работать над собой или спалить к чертям Серафима Петровича с его ценными указаниями и советами. Путём неимоверных усилий парень смог удержать себя в руках.

— Следующий, — безжалостно объявил Серафим Петрович.

Следующим решил вызваться я. Не тратить же время понапрасну. Я старательно запоминал всё происходящее и имел много форы, выстраивая структуру до конца. Из-под моей одежды на стол принялся изливаться песок.

— О, а я слышал о вас, господин Бронин, — тут же включился преподаватель, — ваша стихия песка довольно любопытная и редкая. Думаю, что вы легко справитесь с заданием, если, конечно, хорошо слушали мои наставления.

— Постараюсь справиться, — пообещал я.

А в следующий миг сделал то, что заставило преподавателя застыть в изумлении. На столе стала расти не просто статуя, а целая сцена. Я изобразил начало этого самого урока — все ученики, сидящие на своих местах и преподаватель бестолково машущий руками, рассказывающий концепцию заклинания. Каждое лицо было чётко отрисовано, разве что Серафим Петрович выглядел как сельское пугало.

— Недурно, недурно! — воскликнул Серафим Петрович и зааплодировал, — вы смогли меня удивить! Какая прорисовка, какая детализация!

Но представление только начиналось. Дальше фигуры принялись двигаться, в точности повторяя всё происходящее в этой комнате, начиная с формирования скульптуры из дерева. Затем неудачная попытка адепта магии огня. Я проигрывал запечатлённый кусок времени, будто видеоролик в маговизоре. Единственное, с чем я решил похулиганить, это с изображением преподавателя. Он выглядел весьма карикатурно, с огромной непропорциональной головой, то и дело экспрессивно вскидывающим руки и поучающим нерадивых учеников, что не ускользнуло как от курсантов, так и от самого преподавателя. По крайней мере, аудитория то и дело взрывалась хохотом, наблюдая очередную комичную сцену с участием Серафима Петровича.

Преподаватель хотел было возмутиться, но явно был восхищен работой и, несмотря на румянец и стиснутые зубы, старательно аплодировал.

— Замечательная работа! Вы настоящий мастер. Боюсь, даже я такое не смог бы повторить, — честно признался он, — восхитительно, просто восхитительно!

Наконец изображение принялось подходить концу, и к демонстрационному столу вышел я. Я хотел было прервать демонстрацию, но во мне вдруг что-то будто вспыхнуло, а в следующий миг на столе изменилось изображение.

Теперь это была уже не аудитория, а часть арены, которая оказалась для меня уж очень знакомой. В центре стола застыла девушка. Её глаза наполнились болью и отчаянием, а за ее спиной архидемон Крейг пожирал дьявола Базалеса. Погибающий дьявол всё еще предпринимал попытки сопротивляться и скинуть с себя чужую волю, что выжирала его изнутри. В тот раз я не так хорошо смог разглядеть сцену, зато сейчас она предстала предо мной во всей своей жуткой красе.

Я вдруг понял, что абсолютно не способен контролировать происходящее, мог только наблюдать за тем, как из рук молодого однорукого парня, так похожего на меня, врывается нечто жуткое и смертоносное. Снаряд был настолько опасен, что даже песчаная демонстрация смогла это передать и заставила сердце судорожно биться в груди, а мурашки табунами бегать по коже.

В аудитории все застыли, наблюдая за жутковатым действом. А я попытался прекратить происходящее, пресечь изливающуюся из меня магию, но у меня не получалось. Картина будто сама собой рвалась из моей головы, желая, во что бы то ни стало показать мне нечто…

— Прекрати, прекрати! — зашипел я, но жуткое ядро, пожирающее пространство вокруг себя, ворвалось в грудь девушки, потом стало разрушать ее изнутри. Лилит, сотканная из песка, попросту принялась таять, распадаясь на части.

— Нет, прекрати! — взмолился я, пожалуйста, хватит!

Наконец, будто повинуясь моим мольбам, картина истаяла. Песок осыпался на пол. Стиснув зубы, я опустил глаза и направился на свое место под молчаливыми взглядами. Наконец, Серафим Петрович поинтересовался.

— Это было исключительно! Никогда ничего подобного не видел. Но что это было?

— Это был провал. Коротко ответил я.

Кажется я знаю, что на самом деле произошло с Лилит и как её вернуть.