— Что вы хотите? Денег? Сколько? С собой у меня немного, но если мы заедем в банк…

— Я похож на вымогателя?

— Больше, чем на фермера, — пролепетал адвокат. — Она сама была во всем виновата. Только она. А я… я просто идиот.

— Деньги мне не нужны. Сейчас мы всего лишь сядем и напишем две бумажки. В одной вы чистосердечно опишете, как убили свою жену — этот листок будет тихо лежать у меня и, если вы будете себя хорошо вести, никуда не пойдет.

— А во второй? — содрогнулся он.

— Всего лишь то, что вы по просьбе сотрудника Управления по борьбе с наркотиками Игоря Смирнова подговорили Романа Левшина дать признательные показания по факту обнаружения в его машине наркотических средств.

— А эта бумага куда?

— В прокуратуру и в суд, если будет надо.

— Я лишусь адвокатской лицензии, — бледное лицо Журавлева покрылось красными пятнами.

— Но, по крайней мере, останетесь на свободе. Станете обычным юристом. Эти тоже неплохо зарабатывают. Для них никакие лицензии не нужны.

— Пообещайте мне, что первый документ не станет кому-то известным.

— Даю слово бывшего сотрудника уголовного розыска. Этого достаточно? Мне не интересны ваши прошлые дела, я за деньги выполняю свою работу. Меня, как вы, наверное, уже догадались, нанял Левшин, чтобы я спас юную жизнь его сына.

— Хотите, я вам заплачу больше, чем Левшин? — встрепенулся адвокат.

— Не хочу. Во-первых, вы не знаете, сколько он мне заплатил, а во-вторых, просто не хочу.

— Ладно, — махнул тот рукой. Жест означал, что он все понял и бросил сопротивляться.

— Мне не остается ничего, кроме как вам поверить.

— Вот и прекрасно, — кивнул я. — В наше время верить можно только женщинам и операм.

Журавлев ничего не ответил, достал два белых листа бумаги, красивую позолоченную ручку и начал писать.

…Он написал все за сорок минут. Не останавливаясь, не вспоминая, будто мысленно проделывал это уже не раз.

А может, действительно так было, кто знает. Но это уже не моя забота.

— Читайте, — тяжело вздохнул Журавлев, протягивая листочки.

…Все было написано очень хорошо. Разборчивым почерком, в деталях. С подписью и с расшифровкой подписи. Я думал, что текст придется дополнять, но нет. Этого достаточно… для всего. И для того, чтобы отправить Журавлева в тюрьму лет на двадцать, и для дела Романа.

— До свидания, — произнес я, пряча документы в папку, которую я без спроса позаимствовал со стола адвоката. — Если вас вызовут по Левшину, вы уж пожалуйста, сообщите то, что написали.

— Разумеется, — тихо ответил Журавлев.

Я вышел из кабинета и закрыл дверь, не став пожимать господину адвокату на прощанье руку.

Все получилось. Но на душе было не только прекрасно, но и мерзко — ведь я пообещал Журавлеву забыть о том, что он убил свою жену. Пообещал довольно убедительно, даже сам поверил. А почему нет? Роль наглого и донельзя самоуверенного частного детектива, бывшего сотрудника уголовного розыска, у меня вышла неплохо.

Меня интересуют только деньги — я так прямо и сказал Журавлеву, отчего он немного успокоился. Его ведь тоже интересуют лишь они, поэтому общались мы с ним на одном языке, как деловые люди.

Договорились и заключили контракт. С него признательные показания, с меня — молчание об убийстве.

Увы, Олег Николаевич, я вынужден тебя разочаровать. Слухи о моей порядочности оказались сильно преувеличенными. Но у меня есть смягчающее обстоятельство — таких ублюдков, как ты, обманывать можно и даже нужно. Иначе вы заполоните весь мир и превратите его в крысиное гнездо.

Его жена должна быть отомщена. Поэтому будет и эксгумация, и уголовное дело. Хотя и не раньше, чем закончится эпопея с Романом. Рисковать нельзя.

О том, что Журавлев убил жену, известно многим: всем из коллегии, в которой он работал, в уголовном розыске, сотрудники которого вдруг обзавелись новыми машинами, даже, наверное, в медицинской экспертизе слухи поползли. И все эти люди теперь знают, что убийства могут легко сойти с рук. Надо всего лишь проявить немного расторопности и потратить деньги.

А вот и нет, уважаемые господа. Не спешите радоваться.

Любопытно, сообщит ли адвокат о моем приходе Смирнову. Скорее всего — нет, побоится. Смирнов предпримет какие-то шаги, в результате которых Олег Николаевич может оказаться еще в большей опасности.